Читать книгу "На прибрежье Гитчи-Гюми - Тама Яновиц"

– Как он, бедняжка? – спросил Саймон. – Сегодня он был довольно мрачен. А насчет кикбоксинга я говорил совершенно серьезно. Правда, сейчас я не в форме.

– Ты не представляешь себе, сколько народу мне это говорило. Слушай, я окоченела. Тебе не кажется, что здесь жутко холодно?

– Да? – сказал Саймон. – Прости, пожалуйста. Я этого как-то не замечаю. Знаешь, после стольких лет в английской школе…

– Бедняжка! Забудь о том, что пережил. Я с тобой! – сказала я и расстегнула свой розовый жакет. – Под одеялом гораздо теплее. Можно, я немножко с тобой полежу?

– В кровати?

– Сапоги я сниму, – сказала я и быстро их скинула.

– Да! Как ты пожелаешь! Это просто замечательно! Делай все, что захочется, прошу тебя. Мне так неловко – я сам должен был предложить, только… только я… Просто не знаю, что сказать… Я и мечтать не смел…

– Не кори себя, – сказала я и быстро нырнула под одеяло.

10

– У тебя весьма незаурядный для американки словарный запас, – сказал он, конвульсивно вздрогнув.

– У нас дома как-то оказался календарь, – объяснила я, поправив подушки и вытащив из-под них пару журналов. На Саймоне была пижама в лилово-лимонную полоску.

– Это восхитительно, – сказал он, помолчав немного. – Надеюсь, ты не стала думать обо мне хуже?

– С чего это? – сказала я. С минуту мы полежали в уютной тишине, но вдруг меня кто-то пребольно укусил, и я вскрикнула. – У тебя что, блохи? – спросила я.

Он заговорил одновременно со мной.

– Что это был за календарь? – спросил он.

– По принципу «каждый день – новое слово», – ответила я и сунула руку под одеяло – почесаться.

Он тоже вскрикнул, словно передразнивая меня. Наверное, он не расслышал моего вопроса про блох – похоже, решил, что я визжу совсем по другой причине.

– Не волнуйся! Тебе нечего меня бояться – я ни к чему не способен.

– Да чего там, – ответила я со вздохом. – Знаешь, я здесь все равно не надолго.

– Понимаю, – сказал он. – Но прошу тебя, побудь еще несколько минут. Мне все это удивительно приятно.

– Да я не в том смысле, – сказала я. – Скоро меня не будет в данной местности.

– Почему? О чем это ты?

– Я уезжаю в Лос-Анджелес со своим братом Пирсом. Он собирается стать кинозвездой. Приедешь к нам в гости?

– С превеликим удовольствием, – сказал Саймон. – Непременно. Никогда не бывал в Лос-Анджелесе и давно собирался туда съездить.

– Блеск! – сказала я. – Ой, да, чуть не забыла! – Я полезла в карман, но добралась до него не сразу – брюки были слишком тесные, да и одеяло мешало, а Саймон все это время оптимистично хихикал. – Я принесла тебе пару косяков. В качестве болеутоляющего. – Я протянула ему сигаретки. – Один, правда, немного намок. Надо будет его подсушить.

– Ты просто ангел! – сказал Саймон. – Чем я заслужил такое внимание?

– А моя сестра тебе нравится больше, чем я?

– Твоя сестра? – Он в голос расхохотался.

– Ты разве не находишь ее привлекательной? – Его высокомерный смех меня слегка обидел.

– Я смеюсь не потому, что твоя сестра не привлекательна, – сказал он. – Твоя сестра красавица, и ты красавица. И братья твои красавцы.

– У моего брата есть все шансы стать кинозвездой, правда? – спросила я и взглянула на Саймона. Он был похож на больного туберкулезом поэта времен Первой мировой войны, утонченного и возвышенного. Глядя на его искаженное страданием лицо, я кое-что заподозрила. – Может, ты предпочитаешь мальчиков?

– От этого я избавился, надеюсь, раз и навсегда! – сказал Саймон. – Видишь ли, в Англии все совсем иначе, чем здесь. Там подобные вещи считаются естественной стадией развития. Теперь, полагаю, я готов перейти к следующему, довольно унылому этапу, называемому взрослой жизнью. Прелесть моя, могу ли я попросить тебя об одном одолжении?

– О да, – ответила я с надеждой.

– Не могла бы ты почитать мне вслух мою любимую книгу? Она меня всегда удивительно бодрит.

– Где она? – Он достал из-под подушки книгу и протянул мне. – С какого места читать? – спросила я хмуро.

– С любого! – сказал он. – О-о, какой восторг!

– «Кругом вода, но как трещит От сухости доска! Кругом вода, но не испить Ни капли, ни глотка».[6]

– О-о-о, – простонал Саймон. – 0 да! «И мнится, море стало гнить, – 0, боже, быть беде! Ползли, росли, сплетясь в клубке, Слипались в комья слизняки На слизистой воде».

Мне почему-то стало немного не по себе, но я решила не копаться в своих ощущениях.

– Пожалуй, я пойду, – сказала я. – Спасибо, что обогрел.

– Разве тебе уже пора? Побудь еще немного, – сказал он, погладив меня по щеке своими длинными бледными пальцами. Прикосновение его было так легко, что напомнило мне о бабочках, питающихся слезами антилоп, – про них рассказывали по телевизору.

– Увы, надо идти, – сказала я и убрала его руку. – Мы должны навестить Эдварда, пока его не перевели из больницы в тюрьму.

– А можно, я тебе как-нибудь позвоню? – спросил он.

– Конечно, – сказала я. – Позвони вечерком. Да, кстати… я толком не знаю, как об этом сказать, и поэтому немного смущаюсь. Короче, если тебя это интересует, сообщаю: физиологически я девственница.

– Думаю, это не преграда, – сказал он. – С одной стороны, было бы неплохо, если бы хоть один из нас имел опыт. С другой – ты, по крайней мере, не заметишь моих недостатков. Но так или иначе – твоя американская непосредственность восхитительна! Просто потрясающе, что ты так открыто обо всем говоришь! Ты просто чудо, Мод!

Идучи к трейлеру, я все думала, почему это я не радуюсь. Слишком уж легкой добычей оказался этот лорд. Может, женщинам обязательно нужна интрига? Впрочем, возможно, то, чему суждено произойти, всегда свершается легко. Наверняка на нашем пути встретится еще немало препятствий – к примеру, его мать…

Все сидели и ели запеченные в тесте яблоки. Леопольд обнаружил целую корзину яблок – мы их собрали несколько месяцев назад, убрали в сарай и про них забыли. Он отобрал те, которые еще не сгнили, начинил изюмом с маслом и сахаром, а из остатков муки ухитрился сделать немного теста.

– Что здесь стряслось? – озадаченно спросила я. В воздухе роились полчища крохотных крылатых насекомых. – Решили разводить мух?

– Увы, когда я занес яблоки в дом, чтобы их перебрать, я не подозревал, что в корзине миллион плодовых мушек.

Поскольку в доме было гораздо теплее, мушки, видно, решили, что наступила весна и пора то ли плодиться, то ли окукливаться – уж не знаю, что у них принято делать весной. И теперь тысячи, а может, и миллионы плодовых мушек весело порхали туда-сюда.