Читать книгу "Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе"

— Яра! Ты — прелесть!

— Все кости, по-моему, целы… — за это время она успела ощупать Ромкину тушку вдоль и поперёк. — Может, наденем на него брюки?

Я стащил с Ромкиных плеч превратившиеся в мокрую тряпку джинсы.

— Думаешь, в этом ему будет теплее?

— А ты хочешь везти его домой без штанов? — на это я не нашёл, что возразить. Но, наверное, стоило бы доставить его любящей матушке в таком виде хоть раз: пусть полюбуется на своё чадо. Впрочем, после такой демонстрации мне тоже будет задан ряд вопросов, на которые я вряд ли сумею ответить…

— …Тем более, у меня нет желания созерцать его замёрзшие прелести! — сообщила Яра.

— Слушай, а ты разве медик? Очень так привычно ты его осмотрела…

— У нас в школе был краткий курс медпомощи. Солнце, ты его трусы не видел?

При слове «трусы» Ромка застонал и открыл глаза.

— Гурия[14]… — прохрипел он осипшим голосом, уставившись на Ярославу. Меня, державшего над ними фонарь, он даже не заметил.

— Гурия, — согласилась Яра. — Ты где трусы посеял?

— Плавки там… — Ромка махнул рукой вдаль — А ты… вы тоже по ночам купаетесь?

— Так ты что, купался?! — всполошилась Яра. — С ума сошёл… Ты в курсе, что осень на дворе?! Октябрь уже почти!

— Я плыл. С Егорычем. — безапелляционно заявил Ромка. — В начале были плавки…

— …И плавки были у бога, и бог был в плавках… — не выдержал я. — А сейчас они где?!

Ромка поднял голову и, поражённый, воззрился на меня.

— У-у-у… У Егорыча… Кто ты, призрак?

— Не признали, Роман Витольдович? Ну, ладно. Егорыч-то где? Не знаешь?

— Тут он где-то… Со своими проделками… — тут Ромка, наконец, узнал меня по голосу — А! Квинтиллий Варр! Верни мне мои маршруты[15]! Ну… Или хоть плавки верни… — всхлипнув, добавил он и поник. Видимо, заснул.

— Пошли! — Ярослава поднялась на ноги.

— То есть?

— Пошли искать Егорыча этого, с трусами. Ромка тут пока поспит. Всё не на земле.

* * *

Пропавший музейный сторож Егорыч покоился на скамеечке под крестом неподалёку. В отличие от Ромки, он был в штанах и даже в каком-то пуховике, правда, на голое тело. В руке он держал трусы. Рядом на кустике красовалось то, что, по-видимому, Ромка и назвал «проделками»: пустые водочные бутылки, числом — караул! — восемь, были надеты на ветки и перевязаны какими-то обрывками материи.

— Ну, вот… Таких никакой туман не возьмёт! — я попробовал приподнять Егорыча, но он выскользнул из рук и повалился обратно на скамью, прикрыв лицо трусами. — Ибо — на фиг они туману!

— Миш, давай, поднимай, я помогу! — Яра потянула спящего за один рукав, я — за второй.

Егорыч неожиданно встрепенулся и самостоятельно утвердился на ногах.

— Кто? — хрюкнул он.

— Свои! — меня, как человека непьющего, уже потихоньку брало зло от поведения этих двух клоунов.

— Пшли! — удовлетворённый моим ответом, согласился Егорыч.

* * *

Пока мы одевали Ромку, тащили его и Егорыча к спуску в овраг, спускались вниз и пёрли их вверх по лестнице на другой стороне, прошло, наверное, около часа.

За это время Ромка успел два раза прочистить желудок и постоянно требовал, чтоб его положили, где взяли.

Судя по отрывочным сообщениям, — его и Егорыча — они обитали на Дьяковском кладбище все последние сутки. Лучшего места для пребывания вдали от мира Ромке и не снилось. Будучи человеком интеллигентным, он не мог позволить себе пить в подворотне с местной шпаной. Noblesse oblige[16]быть ближе к прекрасному, тесной связи с которым он недавно был так подло лишён.

Правда, только приехав, он, не взирая на запрет, попытался забраться в избушку Петра Великого[17]и устроить там «скорбную свою келью», но был отговорен от этого прожекта Егорычем, который и увёл его от греха подальше в Дьяковское городище.

На кладбище на них не обратили никакого внимания, сочтя за обычных церковных побирушек. Егорыч несколько раз летал птицей в магазин и обратно, пока не спёкся окончательно, по его собственной версии, от усталости.

Тогда по проторенной тропе отправился Роман Витольдович, но, не будучи столь опытным гонцом, окончательно деморализовался уже на мосту через ручей и, зашвырнув подальше абсолютно лишнюю, как ему показалось, барсетку, отправился обратно.

Минувшей ночью они оба, несомненно, купались в реке, но каковы были причины этого моржевания — оставалось загадкой и для них самих.

Говоря кратко, только они начали привыкать к вольной жизни на лоне угасающей природы, как явились мы — злой демон и прекрасная гурия — и вознамерились вернуть их цивилизации. В то время как даже лесной хозяин приходил к ним в гости и выдал разрешение на постоянное проживание…

* * *

Тут я насторожился. Переспросил. И тот, и другой в один голос подтвердили, что к ним на самом деле приходил медведь, пил с ними, потом похлопал по плечу и отчалил.

Основное качество галлюцинаций при белой горячке — однообразие: черти, кошки, червячки… Причём один обычно не видит того, что созерцает другой. Не сговорились же они нести эту чушь про медведя? Конечно, нет. Но тогда это…