Читать книгу "Все грани мира - Олег Авраменко"

— Шако, в этом доме, случайно, не найдётся сигарет, сигар или, хотя бы, махорки?

Паренёк с заговорщическим видом ухмыльнулся и достал из кармана начатую пачку сигарет и коробóк спичек.

— Этого добра у нас хватает. Сам Мэтр не курил, но о вас позаботился.

— Чёрт возьми! — произнёс я, узнав свою любимую марку. — Это же земные сигареты. — Разумеется, я сказал: «с Теллуса».

— С Основы? — переспросил Шако. — Вот те на! А я-то удивлялся, почему они такие приятные, не то что местный табак. Когда наш лесничий раскуривает свою трубку, от её вонючего дыма меня наизнанку выворачивает.

— Ты что, куришь?

Парень смутился:

— Так, балуюсь… Только не говорите Суальде, прошу вас.

— Ладно, не скажу. Но запомни, дружок: курение — вредная привычка. — Я раскурил сигарету и с наслаждением вдохнул ароматный дым. — Вот ещё бы чашечку кофе…

— Кофе? — тут же отозвался Шако. — Без проблем! У нас есть кофе. Могу приготовить, только для этого нужно спуститься в кухню.

— Так пошли, — сказал я.

Глава 4 Замкнутый мир

Мы с Шако сидели на дубовой скамье перед фасадом дома — или, скорее, дворца Кэр-Магни. От подножия широких мраморных ступеней до распахнутых ворот усадьбы тянулась покрытая гравием аллея, вдоль которой росли аккуратно подстриженные кусты.

Откинувшись на удобную спинку скамьи, я не спеша пил ароматный кофе. В выцветшем летнем небе светило полуденное солнце, лаская землю тёплыми, совсем не жаркими лучами. Над нами с весёлым щебетанием порхали вполне земные птицы. Идиллия…

— Котята спят, — сказал Шако. — Я налил им в блюдечко молока. Когда проснутся, поедят.

— А Леопольда и Лауру ты не встречал?

Мальчик тяжело вздохнул:

— Нет, господин граф, не встречал. Вообще-то я сам хотел спросить вас про Леопольда — вот уже полгода, как я не видел его.

— А? — произнёс я. — Ты знаешь Леопольда?

— Ещё бы! Это же кот Мэтра. До его смерти он постоянно жил в Кэр-Магни. Мы с Леопольдом были лучшими друзьями, он частенько разрешал мне покататься на нём…

— Ты катался на Леопольде?!

Шако удивлённо посмотрел на меня.

— Ну да, катался. Точнее, ездил. А что тут такого?

— Да нет, ничего, — ответил я с сарказмом. — Всё в полном порядке. У вас здесь запросто ездят на котах, для освещения используют эльм-светильники, одеваются по средневековой моде, на еду накладывают чары, чтобы она не портилась. А то, что всем миром правят инквизиторы, это уже сущая мелочь. Это само собой разумеется.

— Ну, что касается Леопольда, то он не простой кот, а кот-оборотень, — растерянно произнёс Шако. — А насчёт Инквизиции… Боюсь, вы неверно поняли меня, господин граф. Я вовсе не говорил, что инквизиторы правят миром. Просто они очень могущественные колдуны, и на всех цивилизованных Гранях к ним относятся с большим уважением.

В последних его словах таился невольный намёк на то, что моя родина явно не принадлежит к числу цивилизованных Граней. С опозданием сообразив это, Шако в смущении потупился.

— А ты не в курсе, Инквизиция никак не связана христианской церковью? — спросил я, отчасти для того, чтобы замять возникшую неловкость, а отчасти потому, что меня действительно это интересовало.

— Ни в коем случае, — ответил парень. — Инквизиция нейтральна в вопросах вероисповедания, за исключением, ясное дело, сатанизма. Далеко не все инквизиторы христиане. Среди них есть также магометане, иудеи, буддисты, другие иноверцы.

— А у них не возникает проблем с духовными лидерами своих религий?

— В каком смысле?

— Ну, на моей родной Грани большинство религий категорически не приемлют любую магию, а всех колдунов и ведьм сурово осуждают. Особенно строг в этом отношении иудаизм.

— В самом деле? — Шако недоуменно пожал плечами. — На вашей родине странные порядки, как я погляжу. Ведь магия бывает разная — бывает белая, а бывает чёрная. Разумеется, чёрная магия запрещена всюду. Но белая… Прошу прощения, господин граф, но это просто глупо. Я не представляю, как можно обходиться без магии. Если бы не она, то не было бы никакой цивилизации. Без неё люди по сей день жили бы в пещерах.

Я ухмыльнулся.

— А между тем, насколько мне известно, жители Основы прекрасно обходятся без магии.

— Опять же прошу прощения, — возразил Шако, — но тут вы ошибаетесь. На Основе тоже есть магия, особенная, на Гранях она недоступна.

— И что ж это за магия?

— Она называется техникой. А тамошних колдунов именуют инженерами. Они по могуществу почти равны инквизиторам. Вот только на Гранях бессильны, здесь их магия не действует.

— Понятненько, — с улыбкой произнёс я. — Это тебе Мэтр рассказал?

— О нет! Я в книгах прочитал. — Шако невольно поёжился. — Мэтр никогда со мной не разговаривал, он только отдавал мне приказания. Он был такой… — Парень замялся, подбирая нужные слова. — Мэтр был совсем не злым человеком, он… он был не злым и не добрым, он как бы стоял выше зла и добра, выше всего земного. В его присутствии я чувствовал себя никчемной букашкой. Это… это было страшно.

«То-то ты и радуешься новым хозяевам», — подумал я и уже собирался вновь заговорить о Леопольде, когда двери дома открылись и на широкое крыльцо вышла Инна.

„Ну-ка, посмотри на меня!“

Совершенно пораженный увиденным, я выпустил из рук фаянсовую чашку. Она ударилась о моё колено и упала на землю — к счастью, я успел выпить весь кофе.

Шако вскочил, как ужаленный.

— Я много читал о прекрасных дамах, — восхищённо прошептал он. — Но впервые вижу прекрасную даму наяву.

— Полегче, дружок, — пробормотал я. — Не очень-то заглядывайся. Не твоя.

А сам не мог отвести от Инны зачарованного взгляда. Хотя я приблизительно представлял, как она будет одета, всё же её первое появление в новом роскошном наряде вызвало у меня настоящий шок. На ней было восхитительное парчовое платье до самой земли, подол которого по бокам поднимался, открывая взору нарядные юбки из алого шёлка, а полуобнажённые плечи прикрывала прозрачная накидка из светло-голубого газа. В ушах Инны сияли на солнце золотые серёжки с двумя крупными изумрудами, а шею украшало великолепное алмазное ожерелье. В её тщательно уложенных волосах то тут, то там сверкали самоцветы.

Преодолев, наконец, оцепенение, я поднялся со скамьи и пошел навстречу жене, совершенно не чувствуя земли под ногами и раз за разом спотыкаясь на ровном месте.

«Боже! — думал я, с трудом проглатывая комок, подступивший к моему горлу. — Господи Боже, если Ты есть, скажи: чем я заслужил такое счастье? Почему из всех мужчин она выбрала меня — грешное, недостойное чадо Твоё?…»