Читать книгу "Русский сюжетъ - Людмила Третьякова"

Но тут объявилась неожиданная трудность. По существовавшим тогда порядкам человек настолько приближенный к престолу, как Петр Петрович, обязан был испросить разрешения жениться непосредственно у императора – шефа полка. Что Ланской и сделал, услышав в ответ:

– Искренне поздравляю тебя и от души радуюсь твоему выбору! Лучшего ты не мог сделать. Что она красавица – это всякий знает, но ты сумел оценить в ней честную и прямую женщину. Вы оба достойны счастья, и Бог пошлет вам его. Передай своей невесте, что я непременно хочу быть у нее посаженым отцом и сам благословить ее на новую жизнь.

Во всяком случае ответ государя в передаче Александры Ланской-Араповой выглядел именно так. И хотя пушкинисты имеют много претензий к ее записям, часть из которых несомненно сделана со слов матери, без них мы бы не знали живых подробностей, в том числе и о свадьбе.

В самый торжественный момент венчания наверху раскатисто зазвонил колокол, что, однако, не было предусмотрено церемонией. Так в чем же дело? Оказалось, один из молоденьких офицеров, Николай Орлов, прослышав про венчание своего командира, все-таки вознамерился попасть в церковь. Ланской позаботился о том, чтобы вход строго охранялся. Но Орлов, однако, не отказался от своего замысла и забрался на колокольню, надеясь с высоты взглянуть на новобрачных, когда они будут выходить из церкви.

Одно неосторожное движение – и случайно задетый молодым человеком колокол басисто загудел. Орлов же растерялся и не знал, как прекратить предательский звон.

Когда дело выяснилось, он страшно сконфуженный, извинился перед новобрачными, был прощен и даже получил разрешение бывать в семье командира, чем в дальнейшем и воспользовался.

Итак, из церкви Наталья Николаевна вышла уже не Пушкиной, а Ланской. Эта фамилия не могла, конечно, претендовать по своей значительности на ту, которая обессмертила Наташу Гончарову, когда-то застенчивую девушку из калужского захолустья. Но жизнь есть жизнь. И Наталья Николаевна, ныне генеральша Ланская, могла быть уверена, что случившаяся перемена вводит ее в достойную семью.

...Но представим себе положение новобрачного, которому на следующий день предстояло доложить государю о состоявшейся свадьбе. Как объяснить ему, напросившемуся в посаженые отцы, почему все свершилось без его присутствия? Разумеется, Ланской чувствовал себя не в своей тарелке. Однако первые же слова извинения Николаем I были прерваны:

– Довольно! Я понимаю и одобряю те соображения, которые делают честь чуткости ее души, – говорил он о Наталье Николаевне, которая предпочла отказаться от чести, предложенной, ей. – На другой раз предупреждаю, что от кумовства так легко не отделаетесь. Я хочу и буду крестить твоего первого ребенка...

В подарок Наталье Николаевне он послал с нарочным бриллиантовый фермуар.

* * *

Супружество Натальи Николаевны с генералом Ланским продлилось без малого двадцать лет. Целая жизнь! Писали о нем мало, как-то вскользь, полагая, что гибель Пушкина поставила точку и в биографии его жены, а все остальное уже не имеет значения. Но истинных почитателей поэта не может не волновать судьба тех, кого он так любил: жены, чью честь защищая, и вышел на смертельный поединок, четверых детей, рождению которых так радовался и за будущую судьбу которых так волновался.

Забегая вперед, скажем: Александру Сергеевичу не в чем было упрекнуть Ланского. Он не только вырастил детей поэта, как своих собственных, но и воспитывал, причем в одиночку, уже без обожаемой жены, пушкинских внуков. Что же касается Натальи Николаевны... Какое место в ее сердце занимал Ланской?

Слово «любовь» многозначно. И каждый желает видеть в нем воплощение того, в чем нуждается. Одни__буйство чувств, бесконечную смену событий, когда день вчерашний не похож на сегодняшний, а завтрашний таит в себе новые радости. Другие, напротив, ценят в любви обретение надежной пристани, которая спасет от любого шквала и не даст унести тебя в безбрежный океан жизни.

На знаменитом памятнике перед Марианским дворцом Николай I изображен в форме Конногвардейского полка, которым командовал Ланской. Полк остался верен императору в день восстания на Сенатской площади. Вероятно, этим объясняется особо теплое отношение к нему самодержца. «Моя старуха конная гвардия», – любил говорить он.

Наталье Николаевне выпало жестокой мерой оплатить легкомыслие молодости и женское тщеславие, чему оправданием была сама ее изумительная красота. Смерть гениального мужа заставила взглянуть на мир другими глазами. Радостью жизни стала невеселая череда балов и маскарадов в Зимнем. Ничем иным как суетой сует она это теперь не назвала бы. Собственно, они с покойным Александром Сергеевичем пришли к одной и той же мысли: человеку нужен добрый спутник жизни, душевный покой да «щей горшок»: стало быть, мешок с золотом вещь совершенно необязательная. Не случайно в одном из писем Ланскому она признается, что знает лишь одно сокровище – свою любовь к нему, которая по своей высоте и неколебимости равна любви к Богу.

И отправляясь под венец, Наталья Николаевна молила судьбу не обездолить ее.

А ведь сбылось! Несомненно, сбылось! При общем пристальном внимании к семье русского гения, думается, даже незначительный факт не в пользу второго мужа Натальи Николаевны стал бы известен. Но нет! В том, что выбор вдовы был на редкость удачен, сходятся все, даже друзья поэта, которые, разумеется, особенно ревниво оценивали того, кто заменил детям Пушкина-отца.

Между тем Ланской по своему характеру являлся полной противоположностью Александру Сергеевичу. Дочь Петра Петровича Александра, например, писала, что отец был неразговорчив, мог даже производить впечатление холодного человека, такого, знаете ли, гордеца, к которому трудно подступиться. Вспомним очарование разговора Пушкина, когда от него, некрасивого, невозможно было отвести глаз. В Ланском же педантизма, стремления везде и во всем к четкости имелось предостаточно. В чем, в чем, а в этом ни поэт, ни прекрасная Натали замечены не были: все их старания положить конец «художественному беспорядку» в обычной жизни кончались неудачей. Ланской – а это являлось одной из главных его черт – обладал совершенно исключительной выдержкой. Пушкин был весь как на ладони. Судя по тому, как легко близкие и знакомые узнавали по лицу Натальи Николаевны о ее душевном состоянии, она в этом смысле с поэтом оказалась схожа. К тому же была, как Александр Сергеевич, и вспыльчива, о чем мало известно – все почему-то представляют ее кроткой, меланхоличной тихоней.

Итак, Наталья Николаевна обрела спутника, едва ли способного ей напомнить первого мужа, да и с ней несхожего своим нравом. Вероятно, это был как раз тот случай, когда разные характеры отлично дополняют друг друга. А главное, в достатке было необходимое для прочного супружеского союза: желание быть вместе. Ради этого можно было многим поступиться. Такого рода задача в первую очередь выпала на долю Петра Петровича. «Перемена участи», как говорится, была очень заметна.