Читать книгу "Цирк мертвецов - Джон Кей"

Джип медленно осмотрел «Кадиллак».

— Отличная машина.

— Раньше она принадлежала моему старику, — ответил Джекоб Риз. — Я её унаследовал после его смерти.

— Бобби Фуллер ездил на «Мустанге». Белом, если не ошибаюсь.

— Белом или голубом, — ответил Риз и повёл плечами. — Не помню.

— Когда я был в старших классах, я сменил пятьдесят старых машин, — сказал Джин и улыбнулся воспоминанию. — Мне их доставал Тони Рубалофф, парень из моего класса. Сдвоенные карбюраторы, шикарные сиденья, ну всё в таком духе. Мне даже раскрашивал их в тонкую светлую полоску Вон Датч.

Джин подошёл и положил руку на сверкающее крыло «Эльдорадо».

— Можно я задам тебе один вопрос? — спросил он и повернул голову, чтобы видеть глаза Риза. — Разве парень, который забирает вещи из стирки и собирается вымыть машину, похож на человека, который собирается покончить жизнь самоубийством? Он думает о будущем, о будущем вместе с прекрасной девушкой и пластинкой, которая взорвёт национальные хит-парады. К чему кончать жизнь самоубийством, не так ли?

Джекоб Риз молчал несколько секунд и смотрел прямо в глаза Джина.

— А можно мне задать тебе один вопрос? Ты думаешь, что я — полный идиот?

Джин достал сигарету:

— О чём ты?

— Ты не собираешь информацию для своего брата. Это не касается никакого кинопроекта. Не так ли?

— Конечно, касается, — сказал Джин, удивлённый появившейся в голосе Риза грубостью. — Рэй Бёрк. — Мой брат. Я показывал тебе его списки.

— Здесь что-то кроется, — ответил Джекоб Риз, и на его лице появилось выражение разочарования. — Здесь есть ещё что-то.

— Нет ничего. Я был абсолютно искренен с тобой. Я ведь рассказал, что был полицейским. Верно?

— Но ты не рассказал, что занимался расследованием убийства Бобби Фуллера в 1966 году. Ты даже не упомянул об этом, — медленно произнёс Джекоб Риз и, улыбнувшись, залез в «Эльдорадо», громко хлопнув дверью. — Я узнал это от Ларри. Ты ведь помнишь Ларри?

Джин молчал.

— Конечно, помнишь. Когда вы были детьми, ты возил Ларри в коляске. Ты продавал схемы домов знаменитостей, работая на его отца.

Джин по-прежнему молчал.

— Так ведь, Бёрк?

— Я никогда не работал на Джека Гавану, — сухо сказал Джин.

— Да? — Джекоб Риз завёл мотор. — А Ларри говорил…

— К чёрту Ларри, — ответил Джин. — Его отец был подонком.

— Почему? Потому что он купил книжный магазин твоего отца?

— Он превратил законный бизнес в грязную выгребную яму.

Джекоб бодро улыбнулся и завёл мотор.

— Мой отец и Джек Гавана были приятелями. Поэтому он тоже негодяй?

— Хочешь услышать честный ответ?

— Да.

Джин молчал и смотрел в сторону, словно бы его заинтересовали машины, проносящиеся по Сансету. Затем тихо и мягко произнёс:

— Бессмысленно открывать старые раны. Твой отец умер. Пусть покоится с миром.

— Если бы ты действительно хотел, чтобы он покоился с миром, то не позвонил бы мне, — ответил Джекоб Риз, откидываясь на сиденье и выезжая с парковки. Он выглядел вполне довольным. — Спасибо за ланч.

Несколько секунд спустя Джин стоял на краю тротуара, а «Эльдорадо» влился в поток машин, двигающихся по Сансету на восток. Затем он повернулся кругом и зашёл в «Тауэр Рекорда». В отделе блюза он одновременно и удивился и обрадовался, увидев только что выпущенный сборник Хэнка Болларда и The Midnighters, одной из самых темповых и прикольных команд 1950-х годов.

Джин видел их живое выступление в Дейтон Бич в 1963 году, когда он ехал из Нового Орлеана в Кей-Уэст. Была пора весенних каникул, и они выступали в «Джонни Би» — ночном клубе для избранных, который был забит, в основном, студентами из южных колледжей Джорджии и Теннесси.

Хэнк открыл своё выступление псевдо душе щипательными вещами вроде «Fingerpoppin’ Time» и «The Twist»[80], но настоящую овацию зрители устроили ему после его распутных песенок пятидесятых годов вроде «Work with Me Annie» и «Sexy Ways».

После первого отделения пьяный толстый парень в пропотевшей рубашке и драных голубых брюках из хлопчато-бумажной ткани подошёл, шатаясь, к сцене и заорал, перекрикивая шум голосов: «Хэнк Боллард, ты негр с холодной задницей!»

Хэнк с микрофоном в руках повёл себя так, словно бы он ничего не заметил, только его глаза бегали по потному лицу юноши.

— И ты позволишь ему называть себя негром, Хэнк? — сказал кто-то из толпы.

— Я назвал его не просто негром, — через плечо поправил пьяный парень. — Я назвал его негром с холодной задницей.

Теперь уже все замолчали, а Хэнк с глубоким сожалением пристально смотрел на парня жёлтыми глазами. Джин вспомнил, что Хэнк был одет в тот же яркий наряд, что и на обложке альбома — шёлковую рубашку цвета клюквы, зелёные светоотражающие лосины и ботинки с зазубринами. Стоящие за ним музыканты The Midnighters были одеты в ослепительно чёрные костюмы.

Затем ритм-гитарист клубной группы, белокожий человек в костюме из странной голубой ткани и голубых замшевых ботинках, взял из рук Хэнка микрофон и что-то прошептал ему на ухо. Хэнк кивнул, всё ещё глядя в полное лицо парня, на котором застыла безжизненная улыбка, повернулся и медленно ушёл в гримёрку.

Три месяца спустя The Midnighters приняли ислам и, став чернокожими мусульманами, отказались играть перед залом, в котором присутствовали белокожие. Не принявший их религиозных воззрений Боллард ушёл из группы и начал выступать вместе с Джеймсом Брауном, который постепенно стал постоянным участником его группы.

Когда после встречи с Джекобом Ризом Джин вернулся домой, он прошёл прямо в гостиную и следующие два часа разговаривал по телефону, куря «Мальборо» сигарету за сигаретой. Когда он шёл на кухню за пивом, он остановился напротив книжной полки, врезанной в стену над камином. На полке па уровне глаз стояла фотография Элис, сделанная возле карусели в Гриффин-Парке. Она спокойно сидела на столе для пикников из красного дерева, а у неё на коленях свернулась спящая кошка. Джин взял фотографию и поцеловал слегка приоткрытые губы Элис. Он посмотрел на картинку, и издали ему показалось, что её ресницы чуть-чуть вздрогнули. Теперь ему казалось, что она смотрит на него оценивающе.

На улице прогудела машина, из соседнего дома донёсся плеск воды в бассейне, детский крик и звук разлетающихся брызг. За несколько месяцев до её смерти они несколько раз говорили о детях, но она была не уверена, готова ли стать мамой.

— Мне кажется, что я слишком большая эгоистка, — сказала она в последний раз, когда они говорили об этом. Стояло пасмурное июньское воскресное утро — подобную погоду местные жители называют мрачным июнем; они ехали домой с Зума Бич, где большую часть этого серого утра провели на океане, занимаясь виндсёрфингом. — Давай подождём ещё годик.