Читать книгу "Я вернусь… - Эльчин Сафарли"

7

…Наш «Пежо 206» зажало в пробке на въезде в Шишли[45]. Сигнальная какофония, смешавшаяся с матом раздраженных водителей. Конец рабочего дня, все спешат домой. Кто-то ждет, кого-то ждут, а некоторые надеются, что их ждут. Вечный круговорот судеб, порою несправедливый. В Стамбуле продолжает лить дождь. Он будто недоволен приближающимся летом. Мол, пока есть возможность, как следует отыграюсь на весне. «Дворники» остервенело работают, шум дождя слышен сквозь наглухо закрытые окна.

Мирумир завороженно наблюдает за проделками непогоды. «Дождь объединяет людей, замечаешь? Перед ним, а точнее под ним, мы все равны…» Приглушаю радио, приспускаю стекло. Достаю полупустую пачку сигарет из бардачка. «Закуришь?» Кивает. Прикуриваю для нее. Отодвинув сиденья, вытягиваем ноги. Все равно еще как минимум час проторчим в автомобильном заторе. По левую сторону от нас, за рулем белого «Мурано» пританцовывает блондинка с черными бровями. На соседнем сиденье застыл царственный английский мопс. Вытаращенные глазки, золотистый медальон на жирной шее, подрагивающие от громкой музыки ушки. Хозяйка толстопуза фальшиво напевает песню Таркана «Vay anam vay», подергивая шоколадными плечами. «Sorma… Derdin nedir diye sorma… Gel gor, halimi gor de antes[46]. Ей наплевать на дождь, пробки и на то, что «давно нелюбовь, просто чем-то похожие люди». Она счастлива в своей внешней безмятежности…

По правую сторону от нас, в старом желтом такси с подбитым боком, уплетает донер[47]лысый водитель. Кусочки помидора вываливаются из пышной булки на его клетчатую рубашку. По подбородку размазался кетчуп. На помятом лице таксиста безумная усталость, в глазах – безразличие ко всему миру. Мы с Мирумир, как китайские болванчики, вертим головами, наблюдая за таким наглядным контрастом бытия. Вот именно здесь, в заводи соприкасающихся течений реальности, вырисовывается истинная картина жизни. Если одному везет, то другому – нет. И все мы стремимся оказаться, удержаться в первой категории…

Мирумир протягивает руку навстречу каплям дождя. Они разбиваются о ладонь, стекая вниз по запястью. «…Я где-то вычитала, не помню, где именно. Там говорилось, что, в сущности, все мы мечтаем добраться до звезд. Многие в переносном, некоторые – в прямом смысле. Так вот, там говорилось, что если вдруг вы добрались до неба, но упустили свою звезду, постарайтесь загрести хотя бы полную пригоршню облаков…» Спрашиваю у нее, нашла ли она свою звезду? «Конечно… Угадай, где…» Пробка неожиданно сдвинулась с места. Я завел мотор, она не успела договорить. Мы проехали вперед, а сытый таксист все еще очищал салфеткой рубашку от томатных пятен…

* * *

…Запускаю руку в карман куртки, на дне которого полно табачных крошек, затягиваюсь последней сигаретой и любуюсь луной, серебрящей шелковую гладь Босфора. Дождь убрался восвояси. Рядом, закутавшись в лиловый плед, сидит Мирумир. Вглядывается в ночной горизонт, грызет подсоленные фисташки, вне существующего времени. Между нами небольшое расстояние, совсем не ощущаемое.

Сейчас, именно здесь, на берегу самого душевного на свете пролива, понимаем, что смогли выработать в себе иммунитет на расстояния. Теперь нам не страшны минуты, часы, дни и другие временные измерения. За последние дни между нами укрепились те самые невидимые нити, которые принято называть чувствами. Я надеюсь, что они выдержат проверку на прочность…

Мирумир скоро ехать в Москву. Каждый раз, подпадая под тревожную власть этой мысли, я хочу сжать ее в объятиях, спрятать от приближающегося урагана. Сдерживаюсь. «Пойми меня… Отпусти, не выпуская из сердца». Даю слово. Мирумир сегодня необычайно прекрасна. Розовая водолазка с широким горлом, тугой узел волос на затылке. Лунное сияние оттеняет ее лицо сверкающим перламутром. Мирумир похожа на русалку, всплывающую на поверхность, чтобы поприветствовать якамоз[48]. Она, оглядывая засыпающий Золотой Рог, замечает на себе мой пристальный взгляд.

«…Море никогда не проявляет человеколюбия. Только когда мы в тревоге, оно с нами заодно. Знаешь, Светусвет, раньше я была согласна, а после знакомства с Босфором – нет. У него такое широкое сердце, что он и радуется, и грустит с нами. Чувствует состояние людей, приходящих к нему. Знает, когда нужно заговорить, а когда просто помолчать… Я буду скучать по нему».

Перебираю взглядом мелкие волны пролива, так ясно различимые под луной. «Ты так сказала, будто на год уезжаешь…» – «Веришь, а для меня даже час вдали от тебя, от Босфора будет мукой… Сама себе удивляюсь. Как я раньше жила без вас?.. У меня такое чувство, будто я всегда была здесь и никогда не знала другой жизни… По-твоему, это побег от прошлого?» Кидаю камешек в воду. «Нет, любимая. Скорее, ощущение своего места в жизни, наконец-то найденного…» Мирумир смотрит на меня со спокойной улыбкой на лице. «Иди ко мне…» Сажусь к ней ближе. Главное в жизни любого человека – возможность делиться любовью. Может, прозвучит банально. Но так и есть. Проверьте…

8

…Разбудило меня «Istanbul FM», взорвав утреннюю тишину извержением из недр ненавистного будильника. Гёкхан Тепе распевал с воодушевлением «Gel askim»[49]. Я выпростал руку из-под одеяла, взял часы с тумбочки. Через двадцать минут стрелки сойдутся на восьмерке. Черт, в самом деле пора! К девяти нужно быть в редакции. Сегодня возвращается шеф – и конец свободе. Скатился с кровати, подтянул сползшие трусы, поплелся в душ.

Уже в прихожей уловил аромат вишни. Заглянул на кухню. Мирумир, в усыпанном мукой фартуке, раскатывала тесто и вырезала стаканом из него кружочки. В розовой миске светилась рубиновым блеском размороженная вишня в бриллиантовых крупицах сахара. На плите закипала вода в кастрюле. Сдув со лба выбившуюся прядь, она улыбнулась мне. «Эй, соня, давай в душ, а потом завтракать… Я сварила кофе и кое-что вкусненькое из украинской кухни приготовила».

Подхожу к ней, изучаю кулинарный бардак на столе. «Пирожные с вишней? Ммм, обожаю их…» Кладет в середину одного из кружков пару вишен, защипывает края в красивый узор. «Какие пирожные, дорогой?! Это вареники. Шедевр украинской кухни… Надо не вопросы задавать, а пробовать. Ладно-ладно, иди в ванную, я пока приберу здесь». Мирумир смотрится на кухне невероятно сексуально. В ее движениях, манипуляциях проявляется какая-то чарующая неопытность…

Никогда не ел вареников. Хотя у меня бабушка по папиной линии русская с украинскими корнями. От Анны Павловны мне досталась любовь к Гоголю – классику я обязан знанием русского. Бабушка рано умерла – мне было восемь лет. Может, она и готовила вареники, но я, честно говоря, не помню…