Читать книгу "Король пепла - Мэтью Гэбори"

— И он это знает, — заключил он.

— Пришел час для жертвы, — торжественно сказал Коум. — Лучше умереть ради Волны, чем подчиниться Харонии.

Поднялся ветер, полы его плаща вздымались под его порывами. Длинные светлые волосы юноши вились на ветру, когда он протянул покрытые шрамами запястья муэдзину.

— Пролейте мою кровь, Эзра. Я не из Ликорнии, я не из ваших, но я доверил свою жизнь Фениксам и вам доверяю тоже. Вы говорите, Хранители связаны через Волны? Тогда я отдам свою жизнь вашему Единорогу во имя Фениксов.

— Ты хочешь… отдать свою жизнь? — озадаченно и в то же время испуганно переспросил муэдзин.

Очевидно, события развивались не так, как он предвидел. Он думал принести в жертву себя, а тут шестнадцатилетний мальчишка предлагает сделать это вместо него.

— Об этом не может быть и речи! — яростно возразил он. — Ты должен управлять своими братьями и заботиться об их будущем. Тебе нужно будет организовать конвой. Мне же здесь больше нечего делать. Более ничто меня не удерживает. Мое тело должно быть предано песку, а душа улетит с южным ветром.

Он настолько ясно изъявил свою волю, что Единорог тотчас подчинился. Он по камням вошел в воду, фыркнул и повернул голову к Эзре, словно приглашая его последовать за ним. Муэдзин преклонил колено около источника и вынул кинжал из складок одежды. Его сжатый кулак и занесенное над ручьем запястье ждали лишь ласкового прикосновения кинжала.

Он улыбнулся Коуму…

Но его улыбка тотчас исчезла.

Черная тень выросла позади юного фениксийца.

Повсюду в оазисе виднелись темные фигуры, их обнаженные клинки отражали лунный свет.

Единорог окаменел. Эзра живо поднялся с колен и со священным гневом закричал что есть мочи:

— Ар-лаида! Оазис свят!

Затем он пинком отбросил нападавшего на Коума, и тот, падая, увлек юношу за собой. На лицо фенискийца брызнула кровь харонца. Коум воспользовался этим, чтобы опрокинуть противника набок и встать, на ходу обнажая меч.

Но его уже окружали другие убийцы.

Их лица были гротескными масками, карикатурами: зияющие огромные провалы глаз, гнилые кривоватые зубы. Одежда из черной кожи со вставными клиньями, обтягивавшая массивные тела, довершала облик харонцев.

Перекидывая кинжал из одной руки в другую, Эзра сделал несколько выпадов, чтобы размять руки и отвлечь внимание воинов. В то же время он пытался разработать тактику. Казалось, их было немного. Темная Тропа, должно быть, открылась где-то неподалеку от оазиса, наверняка привлеченная Волной. Это не было спланированной атакой Харонии, а лишь жадной попыткой чем-нибудь поживиться. Но во что бы то ни стало необходимо спасти мальчишку и Единорога.

Коум удерживал на земле харонца, угрожая ему мечом с золотыми отблесками.

— Малейшее движение — и я рассеку вам голову, — бормотал он, в то время как его противник лишь посмеивался, развалившись на земле, словно гигантское насекомое.

Эзра вдруг прыгнул из-за ручья и, одновременно ударив обеими ногами, уложил двух харонцев, едва достигнув земли. Третий убийца, застигнутый врасплох неожиданностью нападения, получил удар кинжалом прямо в лоб.

В то же мгновение харонец, лежавший у ног Коума, схватил его за полу плаща и резко потянул. Коум пошатнулся, но не упал. Он наступил ногой на голову противника, затем трижды пнул его и, воспользовавшись тем, что тот оглушен, сел на него верхом.

Нужно было убить его. Однако Коум еще никогда в жизни не отнимал человеческой жизни.

Это не человеческая жизнь! — вскричал его внутренний голос.

Харонец, с презрительной гримасой на обезображенном лице, уже поднимался, как вдруг в воздухе просвистел меч.

Голова харонца отлетела, извергая черную кровь.

Тем временем Эзра сражался сразу против трех воинов. Он отражал атаки их ужасных зазубренных клинков своим кинжалом, выказывая невероятную ловкость, которая тем не менее скоро могла ему изменить: сражаясь против троих сразу, он тратил столько сил, что рано или поздно харонцы должны были одержать верх.

Ликорниец резко присел, чтобы уклониться от острия клинка, и, поднимаясь, полоснул по бедру нависшего над ним харонца. Тот взревел от боли и утратил равновесие. Этой драгоценной секунды передышки муэдзину хватило для того, чтобы перерезать ему горло.

Но к нему устремились два оставшихся убийцы.

Коум бросился к ним и отвлекающим маневром кольнул одного из них в бок. Удар не получился, но ему все же удалось отвлечь внимание одного из харонцев на себя, оставив Эзру разбираться с другим воином.

— Ты видел кого-нибудь еще? — прокричал ликорниец.

— Н-нет, — ответил Коум, в то время как его новый противник надвигался на него с занесенным мечом, мерзко улыбаясь рваными губами.

— Ничего, — сплюнул он. — Я сам с тобой поиграю, малыш.

Коум обеими руками сжал рукоятку меча. Он дрожал как осиновый лист.

— Беги, мальчик! — велел ему ликорниец, обрушиваясь на врага и размахивая перед ним кинжалом, чтобы заставить его отступить. — Возвращайся к остальным! Вместе вам удастся…

Меч харонца скользнул по щеке Коума. Он едва смог от него уклониться, но потерял равновесие и теперь лежал на земле, вытянув вперед меч. Слезы заливали его лицо.

Ликорниец резко развернулся и метнул свой кинжал. Его острие вонзилось в затылок харонца прежде, чем тот смог обрушить удар на Коума.

Резкая боль пронзила плечо Эзры. Его противник воспользовался тем, что он отвернулся, чтобы нанести удар, и теперь готовился прикончить его.

— Нет! — завопил Коум, увидев занесенный над муэдзином зазубренный меч.

В тот же момент земля задрожала. Последний харонец вытаращил глаза и отступил назад с поднятым к небу мечом.

Эзра одной рукой схватил его голову, а другой по самую рукоятку вонзил кинжал в глаз черного воина.

Земля снова задрожала, и песок пришел в движение, словно волны, обрушивающиеся на берег.

Коум поднялся, задыхаясь, и огляделся, пытаясь понять, в чем дело. Тут посреди источника он увидел по-королевски величественного Единорога и мальчика в монашеском платье, склонившегося у его ног. Красный поток из раны в его запястье окрашивал прозрачно чистую воду. Нереальный сиреневый свет, исходящий из рога Единорога, освещал эту сцену.

— Адаз! — воскликнул согнувшийся от боли муэдзин, держась за раненое плечо.

— Адаз! — повторил за ним Коум. — Что ты… Что ты делаешь? Да ты с ума сошел!..

— Слишком поздно, — хрипло проговорил Эзра. — Он уже приступил. Нужно дать ему закончить…

Коум застыл, чувствуя, как слезы сжимают ему горло, и молча смотрел на жертвоприношение, совершаемое другом.

Юный ликорниец медленно повернул к нему голову. Его лицо было удивительно спокойно.