Читать книгу "Вернуться в осень - Павел Стретович"

Он остановился, пытаясь сообразить. В просторном темном зале с довольно низким потолком небольшими группами стояли плохо различимые в темноте люди, тихо перешептываясь между собой и посматривая в конец зала, на невысокое возвышение. Вероятно, потолок был невысоким специально, для контраста…

Потому что на возвышении виднелась неярко освещенная одинокая женская фигура, покрытая вуалью, и у нее над головой потолка не было – там сверкали звезды… Это было тем более странно, что Сергей точно знал – на улице идет предсказанный Сватом дождь и небо плотно затянуто облаками.

Он попробовал сосредоточить и привести в порядок плывущие вразброс мысли… Что за странное место, почему под звездами и почему одна… Она очень одинока и очень несчастна, одна, на этом жутком возвышении. Сергей не понимал, откуда у него такое ощущение, но уверенность в этом росла с каждой минутой. Люди о чем-то тихо говорили между собой, их, видимо, мало трогало, что все это как-то неправильно… Она не должна быть там одна, на виду, когда других совсем плохо видно, когда все решают какие-то свои дела и бросают взгляды только на нее. Зачем? Зачем смотреть на боль? Она и так несчастна, зачем делать ее еще несчастней?

И не находится никого, кто бы смог взять ее за руку и увести из этого места, из этого темного сумрачного зала с непонятными звездами над головой… Кто бы смог успокоить, рассказать, что мир не такой уж страшный, что бывает и день, и солнце, и лес. Что не надо грустить, что любое несчастье можно пережить и что всегда может найтись рука, которая поддержит в нужный момент. Что обязательно будет плечо, на которое можно опереться, и прислонить голову, и выплакаться вдоволь. И потом улыбнуться, потому что завеса горя спадет и звезды сменятся солнцем.

И не нужно смотреть на этих людей – они не знают, они просто не понимают, что мир создан совсем не для этого, что в мире нужно искать совсем другое… Рассвет, и улыбку, и смех веселой детворы, и «Доброе утро, родная. Ты знаешь, я больше никуда не поеду, я останусь с тобой и с детьми…». И тогда не нужны дворцы и дальние страны, огромные угодья и чужие красоты…

«Почему бы тебе не подойти и не сказать все это?» – прозвучал сзади чей-то голос. «Я? Я не думал о себе…» – «В том-то и беда. Другие – не мы. Как ты говорил своему брату…» Сергей резко обернулся – сзади никого не было. Это что, совесть? Действительно, почему…

Зал наполнился негромким, мелодичным боем старинных часов, шепот стих и все вокруг разом притихли, как будто вслушиваясь в эти тихие, музыкальные звуки. Или это просто звенит в ушах? Звезды над девушкой стали ярче и больше – словно готовясь обрушиться на грустную одинокую фигурку. Действительно, почему…

Сергей осторожно двинулся между людьми и вошел в полосу лунного света, остановившись рядом с девушкой и взяв ее за руку. Сквозь прозрачную вуаль на него распахнулись изумленные, удивительно чистые синие глаза, плескавшиеся непередаваемым удивлением, как убывающая вода горного озера – от внезапно полившего сверху дождя. Полуприкрытые губы что-то прошептали…

Не бойся. Мир не страшен. Эти люди не страшны. Даже Рох не страшен. На все есть свой ответ и свой выход, нужно только найти его. И тогда открывается то, чего никогда не ожидал, и там, где совсем не искал. В себе самом. В своей семье. И тогда никогда не захочется чего-нибудь другого, поверь – никогда. Потому что то, что есть здесь, – никогда не найти там. Тишину. Доброту. Близость. Терпение и кротость. Любовь. Не страсть – любовь. Это я думаю или говорю?

«Да!» – сияя чистыми, синими глазами, сказала девушка, но почему-то не ему, а кому-то там – в темноте. Или в небе? Кто-то там что-то спрашивал. В темноте. И в небе.

«Да!» – как эхо повторил Сергей. Туда, в темноту. И в небо.

И тогда как будто родился какой-то звук. Длинный и спокойный, похожий на эхо утихающей в горах пастушьей свирели… Вокруг опустились и засверкали звезды, много больших и ярких звезд. Боже, как все это напоминает… Что напоминает? То, как он попал в этот мир, вот что. Тогда, после лестницы. Та же ночь, совсем бархатная ночь, и те же звезды, большие и яркие звезды… Все точно так же, и все совсем не так. Все очень похоже, и все совсем не похоже. Теперь он был не один, и чувства были совсем не те, и мысли абсолютно другие, и в руке ощущалась другая рука, и рядом распахнулись от изумления большие ярко-синие глаза. Под вуалью. И губы, которые что-то шептали… Или что-то спрашивали? «Что? Я не слышу…» – Сергей наклонился ближе.

Внезапно звезды вокруг исчезли, вверху заискрилось голубое глубокое небо, под ногами заструилась от легкого ветерка удивительно мягкая и зеленая трава. И цветы… Елки-палки, сейчас же ночь… Или уже не ночь? И вообще бывает ли ночь…

Сквозь вуаль синели два бездонных озера прозрачной воды, недосягаемой глубины. И губы…

«Ты ангел?» – донеслось до Сергея. Ангел? Сергей улыбнулся. Нет… Он уже не видел ее, хотя и продолжал держать за руку, но перед его внутренним взором проносились картинки…

«…Эгей – эй! Догоняй! Водопад совсем рядом!» Под копытами лошади взметнулись веером брызги неглубокого ручья. Маленькая синеглазая девчушка, прижавшись к шее коня, догоняла другую, постарше: «Лами… Лами! Не уходи далеко! Я боюсь Райгата…»

Взметнувшиеся веером брызги сменились понурыми черными воинами с золотыми коронками на латах. Уже взрослая, но с теми же синими глазами, только полными боли отчаяния, девушка изо всех сил рвалась из рук с трудом удерживающих ее молчаливых стражников. Потом обессиленно опустилась на траву и закрыла лицо руками в безутешном стоне: «Рада… Маленькая моя…» Вдали мрачной полосой виднелся Рох…

Потом все исчезло, и Сергей опять увидел темный низкий зал с людьми. Только звезд над головой уже не было, там заканчивал движение на шарнирах потолок. В зал успели попасть капли дождя, и в исчезнувшей щели летели плотные низкие облака.

И люди уже не стояли молчаливыми группами, многие бросились к девушке, окружая ее и поднимая плохо понятный гомон, оттесняя его в сторону… Сергей грустно улыбнулся: «Вот так-то лучше…» Потом пошарил подслеповатыми после яркого света глазами – где выход?

Никем не замеченный, тихо вышел за дверь и сильным движением крепко потер виски. Что это было? Наваждение какое-то… Неужели оттого что выпил? Оглянулся, осматриваясь, – глаза уже привыкли к свету, но мысли путались… Так, это портьера, следовательно – там зал. А сюда выход. Черт, совсем плохо работает соображаловка…

Сергей вышел за дверь и удивленно остановился – по коридору быстро приближались какие-то люди в вызывающе-красных плащах, с золотыми коронками на плечах. Он посторонился к другой двери, давая проход… Неожиданный сильный удар в лицо заставил его вышибить спиной закрытую дверь и покатиться по лестнице вниз, в непонятную темноту…

…Кто-то тряс его за плечо, не давая нырнуть опять в темное и тягучее беспамятство. Сергей с трудом разлепил тяжелые глаза – что такое?

– Живой? Ну и хорошо…

Так-так, медленно… Он приподнялся на руках и со стоном сел, прижимая руки к гудящей голове. В висках набатным звоном гудели колокола.