Читать книгу "Лунная девушка - Анна Овчинникова"

Первый воин замахнулся на меня длинным ножом, но я увернулся и с такой силой ударил лу-танса дубинкой, что его голова раскололась, как спелый арбуз. Второго синелицего дьявола я пронзил копьем, сам удивившись своей ловкости, и его товарищ избавил меня от дальнейших хлопот, перерезав раненому горло. Это заняло у лу-танса всего пару секунд, но на третьей я сломал ему дубинкой шею.

Не успел я перевести дух, как меня оглушили пронзительные злобные вопли: ко мне и Наа-ее-лаа галопом мчались еще несколько синеволосых. К счастью, пока они были еще слишком далеко, чтобы подняться на дыбы и метнуть в нас дубинки и копья, — и, подхватив на руки полумертвую от страха принцессу, я кинулся бежать.

— Джу-лиан! Сюда!

Я бросился на голос Кус-ки и очутился за живой оградой из густого кустарника, где столпились два десятка женщин и детей но-вансов. Конечно, эта непрочная защита могла прикрыть их только от копий, но не от прямой атаки вражеских воинов, — поэтому, опустив Наа-ее-лаа на землю, я приготовился к драке.

Однако лу-тансы проскочили мимо. Они спешили в долину, где бушевало главное сражение, и не желали тратить время на рысканье по кустам.

Поверх кустов мне была отлично видна развернувшаяся внизу баталия.

Наблюдая за той стычкой, в которой погибла мать Кус-ки, я успел уяснить основные приема боя четвероногих лунных воинов. Поскольку ва-гасы не могли одновременно атаковать и метать копья, они прерывали бешеный бег, чтобы пустить в ход оружие, а потом снова мчались вперед. Каждый воин старался как можно быстрее двигаться, ведь в подвижную мишень труднее попасть, и в то же время выжидал момент, когда можно будет остановиться и кинуть копье; потому вся битва напоминала быструю смену картинок в калейдоскопе.

Однако на сей раз Го-ва-го изменил обычной тактике, велев своим воинам окружить себя подвижным кольцом на расстоянии двухсот-трехсот ярдов. Но-вансы то двигались вокруг небольшого возвышения, на котором стоял вождь, то останавливались и метали копья, не давая лу-тансам подойти слишком близко. А стоящий во весь рост Го-ва-го стрелял из карабина, усеивая долину трупами врагов.

Точно так же поступал другой но-ванс, которому достался второй карабин. Но этого воина защищало куда меньшее сородичей, поэтому вскоре беспорядочно атакующая толпа лу-тансов прорвала редкую цепь. Копье пронзило горло но-ванса, он рухнул, выпустив карабин, а оголтело завывающие синелицые каннибалы бросились за отступающими в беспорядке врагами.

Я увидел, что вся эта толпа мчится прямо к нашему склону, и понял, что нельзя терять ни минуты.

Вырвавшись из рук вцепившейся в меня Наа-ее-лаа, я бросился вниз и добежал до карабина прежде, чем до меня докатилась волна лу-тансов. Я расстрелял всю обойму, так и не позволив ни одному врагу подняться на дыбы, чтобы напасть. Уцелевшие синеволосые бежали, в спешке даже не добив своих раненых, а я сорвал с убитого но-ванса сумку с патронами, занял удобную позицию на полдороге между кустами, за которыми пряталась принцесса Лаэте, и продолжал стрельбу.

Впервые в жизни мне приходилось убивать мыслящих существ, но меня не мучила совесть. Если племени Го-ва-го не удастся отбить нападение, участь Наа-ее-лаа будет решена: лу-тансы убивали на месте и женщин, и детей. Поэтому я не задумывался, какие заряды в обойме моего карабина — боевые или парализующие, все равно каждому подстреленному врагу его собратья тут же перерезали горло.

Точно так же поступали со своими соплеменниками но-вансы.

В пятидесяти шагах от меня один из них упал, пораженный в ногу копьем, и тотчас его товарищ выхватил нож для последнего удара. Я уже успел привыкнуть к подобным сценам, даже научился находить им оправдание, но весь мой философский настрой полетел к черту, едва я узнал в упавшем Та-вана!

Только малое лунное притяжение позволило мне вовремя оказаться рядом, чтобы перехватить занесенный над моим четвероногим товарищем нож. Но-ванс, которого я отбросил в сторону, взвыл от негодования, но не менее негодующий вопль вырвался у самого Та-вана: к нам неслись две дюжины врагов, и молодой воин больше смерти боялся попасть в желудки лу-тансов, лишившись тем самым права на будущую жизнь.

Однако я вогнал в карабин новую обойму и остановил атаку синелицых прежде, чем они приблизились на расстояние, с которого можно было метнуть оружие.

Потом я наклонился над Та-ваном и выдернул копье из его раны.

Несмотря на все свое мужество, молодой ва-гас взвыл от боли. К счастью, зазубренное острие не задело кость, не то но-ванс навсегда остался бы калекой, что однозначно равнялось бы для него смертному приговору:

«Не можешь идти — не можешь жить!»

Я быстро обмотал рубашкой мохнатую ногу, из которой хлестала кровь.

— Сможешь встать?

Та-ван кое-как приподнялся, но тут же снова повалился на бок.

— Добей меня! — прорычал он.

— И думать об этом забудь! — огрызнулся я, снимая выстрелом опасно приблизившегося лу-танса. — Скоро ты будешь в полном порядке, ведь здешняя вода залечивает все раны, помнишь?!

Та-ван замолчал. Молодому ва-гасу — так же, как молодому человеку — трудно примириться с неизбежностью смерти, даже если религия обещает ему будущую жизнь. А вдруг в сражении победят лу-тансы? Тогда все побежденные будут обречены на полное окончательное уничтожение!

Наверное, я неплохо вжился в шкуру ва-гасов, если понял, о чем думал мой четвероногий приятель в те мгновения и почему он перестал требовать последнего удара. Вместо этого Та-ван поднял копье, которое я выдернул из его раны, и изготовился для броска.

Но ему так и не выпало возможности поразить ни одного лу-танса.

Я не подпустил синелицых на близкое расстояние, расстреливая обойму за обоймой, а в центре долины по-прежнему гремел карабин Го-ва-го…

И наконец пришельцы поняли, что им не победить.

С душераздирающим воплем лу-тансы бросились бежать по тем же тропам, которые привели их в долину; многие из них несли на спинах тела убитых соплеменников. По пятам за лу-тансами ринулись но-вансы во главе с самим Го-ва-го, но я не опускал карабина до тех пор, пока не убедился, что на расстоянии пятисот шагов вокруг не осталось ни одного живого врага.

Битва была закончена…

Закончена для всех, кроме меня: ко мне бросились несколько но-вансов, намереваясь прикончить лежащего у моих ног раненого воина.

— Назад! — рявкнул я, вскидывая карабин.

Все воины племени Го-ва-го постигли мощь «гремящего оружия», поэтому остановились на всем скаку.

— Чего ты хочешь, Джу-лиан? — встав на дыбы, озадаченно спросил один из них.

Подобное обращение по имени в племени но-вансов значило очень многое; я понял, что отныне ва-гасы считают меня скорее сородичем, чем пленником… Но я не собирался позволить им убить Та-вана, к которому уже давно относился как к хорошему товарищу.