Читать книгу "Город и звезды - Артур Кларк"

— Ушло? — осведомился «Сабскаут-1». — Так я и думал.

— Значит, ты знаешь, что это было?

— Нет, и никто не знает. И вот тебе мой совет: не рассказывай об этом репортерам, не то сам не рад будешь.

Франклин ошеломленно поглядел на маленький динамик, который только что произнес эти слова. Выходит, никто его не разыгрывал… Он перебирал в памяти рассказы, которые слышал в баре на Героне — да всюду, где собирались в свободное время смотрители. Тогда он смеялся, но теперь понимает: они говорили правду.

Это робкое эхо, ускользнувшее от гидролокатора… Великий морской змей.

* * *

Индра — она по-прежнему работала на полставки в Гавайском аквариуме, когда позволяли домашние дела, — выслушала его рассказ куда спокойнее, чем он ожидал. А когда она заговорила, то и вовсе обескуражила его.

— Постой, о какой именно морской змее идет речь? Нам известно по меньшей мере три различных вида.

— Первый раз слышу.

— Во-первых, гигантский угорь, его видели три или четыре раза, но точно опознать не смогли. А личинок ловили еще в сороковых годах прошлого столетия. Этот угорь достигает шестидесяти футов в длину — чем не Великий Змей! Но особенно великолепна ремень-рыба Regalecus glesne. Ее рыло напоминает лошадиную морду, сверху на голове — ярко-красный султан вроде головного убора индейцев. Тело змееподобное, длиной до семидесяти футов. Сам посуди, можно ли нас удивить, когда мы знаем, на какие чудеса способно море?

— Погоди-ка, а третий вид?

— Он совсем не опознан и не описан. Мы называем его просто «Икс», потому что люди все еще не принимают разговоров о морских змеях. Точно известно одно: это животное, несомненно, существует, оно чрезвычайно скрытно и обитает на большой глубине. Когда-нибудь мы его поймаем» скорее всего — по чистой случайности.

Весь этот вечер Франклин был задумчив. Его преследовала мысль, что, несмотря на все приборы, которые прощупывают море, и непрерывное исследование глубин человеком с подводных лодок, океан все еще хранит — и веками будет хранить — много секретов. Он чувствовал: даже если ему больше не суждено увидеть это существо, его всю жизнь будет преследовать воспоминание о далеком дразнящем эхе, которое так стремительно ушло в свою обитель в морской бездне.

ГЛАВА 13

Почему-то многие считают, что жизнь смотрителя — это сплошная романтика. Франклин никогда не был в плену таких заблуждений, поэтому его не удивило и не разочаровало, что столько времени уходит на долгое, однообразное патрулирование морских далей. Ему это даже нравилось. В походе есть время для раздумий, но некогда грустить. Именно в эти часы, когда Франклин вплотную соприкасался с живым сердцем океана, прошли его последние страхи и окончательно исцелились душевные раны.

Жизнь смотрителя определялась ежегодными миграциями китов, но пути и сроки миграций постоянно менялись, по мере того как все новые участки моря огораживали и превращали в возделываемую ниву. Глядишь, летом смотритель ходит под полярными льдами, а всю зиму курсирует взад и вперед через экватор. Иногда он базируется на береговых станциях, иногда базы плавучие — «Полосатик», «Гринда» или «Кашалот». Один сезон он работает с усатыми китами, которые извлекают пищу из моря, плывя с открытой пастью сквозь густой планктонный суп. А другой сезон сводит его с их свирепыми родственниками, зубатыми китами во главе с кашалотом. Зубатые киты — не кроткие вегетарианцы; в черной бездне, куда не проникает ни один луч солнца, они выслеживают морских чудовищ и вступают с ними в бой.

А порой смотритель неделями, даже месяцами не видит ни одного кита. Люди и снаряжение использовались не только для присмотра за китами; все организации, связанные в своей работе с морем, рано или поздно шли за помощью в Отдел китов. Иногда это было вызвано каким-нибудь трагическим происшествием: что ни год, подводные лодки не раз и не два выходили на поиски — чаще всего безуспешные — утонувших спортсменов или исследователей.

Были и другие крайности; недаром среди смотрителей ходил анекдот про сенатора, обратившегося в сиднейскую контору с просьбой поднять со дна моря его искусственную челюсть, которую он потерял, попав в сильный прибой. И будто бы ему вскоре же прислали огромную челюсть тигровой акулы и записку с извинением: дескать, это единственная бесхозная челюсть, которую после тщательных поисков удалось обнаружить у Бонди-Бич, где купался сенатор.

Конечно, бывали задания увлекательные, и смотрители состязались за право получить их. Например, в Отделе рыболовства занималась жемчугом небольшая группа с явно недостаточным штатом. И когда у китопасов наступало межсезонье, им разрешали поработать на промысле жемчуга.

В одну такую командировку — в Персидский залив — попал Франклин. Дело было несложное, чем-то напоминающее труд садовода, глубины не превышали двухсот футов, так что подводник пользовался простейшим легководолазным аппаратом на сжатом воздухе, а передвигался с помощью торпеды. Лучшие площади для жемчуга «засевали» избранными сортами; главной задачей было охранять моллюсков от их естественных врагов, прежде всего от морских звезд и скатов. Дав раковинам созреть, их собирали и поднимали на поверхность для проверки: одна из немногих операций, которые никак не удавалось механизировать.

Разумеется, найденные жемчужины принадлежали Отделу рыболовства. Но почему-то жены всех смотрителей, которых командировали на эту работу, вскоре начинали щеголять жемчужными ожерельями или серьгами. Индра не была исключением.

Она получила свою нитку жемчуга в день рождения Питера. Снова став отцом, Франклин почувствовал, что старая глава его жизни совсем кончилась. Да нет, неверно это, он не мог — и не хотел — навсегда забыть, что в мире, который для него теперь был так же недосягаем, как планеты самой далекой звезды, Айрин родила ему Роя и Руперта. Но боль от неизбежной разлуки унялась; никакая тоска не может длиться вечно.

Он был только рад — хотя прежде возмущался этим, — что невозможен прямой радиоразговор с кем-нибудь на Марсе, вообще за пределами орбиты Луны. Даже во время наибольшего сближения Земли и Марса радиоволны туда и обратно шли шесть минут; какой уж тут разговор! Так что он не мог вызвать Айрин и ребят к видеофону и обречь себя на мучительное свидание. К Новому году они посылали друг другу магнитозапись, в которой рассказывали о событиях истекших двенадцати месяцев. Тем и ограничивался их контакт, если не считать редких писем, и Франклину этого было достаточно.

Как-то Айрин освоилась со своим вдовством? Конечно, с детьми легче, и все-таки, думал он иногда, хорошо бы ей выйти замуж — лучше и для нее и для него. Но сказать ей так у него не поворачивался язык, и она не заговаривала об этом, даже когда он сам снова женился.

Что она думает об Индре? Еще один трудный вопрос… Вероятно, какая-то доля ревности неизбежна. Недаром Индра, когда у них случались раздоры, давала понять, как неприятна ей мысль, что она вторая женщина в его жизни.

Впрочем, они редко ссорились, тем более после рождения Питера. Супружеская пара представляет собой динамически неустойчивую систему, пока появление первого ребенка не превращает ее из двучлена в трехчлен.