Читать книгу "Тотальное преследование - Николай Басов"

Потом стало совсем больно. Не так, конечно, как если бы Тома молотила придуманная им банда сатанистов, но… немного не доставало, чтобы признать это слишком удачным сравнением. И тогда он понял, что сестра его о чем-то спрашивает. Том сосредоточился, насколько возможно, и вспомнил, что она спросила его: «А так нормально?»

– Нор… нор-м-ль-ээээ… Но!..

Зубы почему-то не разжимались. Но терпеть, в общем-то, было можно. И теперь Том, совершал другую, довольно сложную работу. Он не смотрел на все возникающие перед ним чертежики и расчеты, он их запоминал. На редкость ясно сознавая эту разницу между разглядыванием и стремлением запомнить.

Или, по-другому, это было как читать текст, допустим, какого-нибудь романа или учить стихи. Разумеется, раздражаясь, если они «сами» не вкладываются в голову, к тому же в весьма высоком темпе… Но с этим, кажется, были проблемы. Том не мог вызвать в памяти то, чего не выучивал «как бы» с первого раза. Многое промелькивало перед глазами, проскакивало слишком быстро. «Нужно будет потом вспоминать», – решил Том, хотя совсем уж непонятно было, как он еще и думать мог при том напоре информации, которая сейчас попросту обрушивалась на его бедные мозги. Еще его серьезно беспокоил тот порог усвоения в сорок процентов, который упомянул вчера доктор. Сам-то Извеков отлично понимал, что никаких тут сорока процентов не было. Не возникало даже десяти процентов, может быть, не было и долей процента…

А потом все поплыло у него перед глазами. Том уже ничего не пытался «видеть», просто усилием воли пытался удержаться под этим напором, под давлением всего того, что в него заливали…

– На сегодня достаточно. – Сестра деловито отстегнула Тома от стола, который выкатился из-под дуги «томографа».

Она подождала, пока Том одернет пропотевшую пижаму, очень похожую на распашонки, в которых хирурги делают операции, и очухается, чтобы самостоятельно дойти до двери из комнатки. Санитара уже не было, об этом Извеков и спросил сестру.

– Зачем? – удивилась она. – Вы себя отлично вели и до своей комнаты дойдете сами.

– Сколько часов я тут провалялся? – спросил Том, не надеясь, что услышит сколько-нибудь обнадеживающий ответ.

– Вы необычный клиент. – Сестра слабо усмехнулась и тут же посерьезнела. – Но с учетом повышенной скорости с двумя часами вы справились. Теперь, мой вам совет, попробуйте выспаться. Не напрягайтесь, не смотрите телевизор, поменьше разговаривайте с другими пациентами. Это поможет восстановиться к завтрашнему сеансу.

«А она к тому же и на словах экономит», – решил Том, вежливо попрощался и весьма успешно, как ему самому показалось, добрался до своей комнаты. Хотя вспомнить, где она находится в этих переходах и коридорах и за какой из совершенно одинаковых дверей находится его койка, было мудрено. Но он справился и с этим.

Зато сон освежил его волшебным образом, и когда Извеков проснулся, то почувствовал себя таким бодрым, молодым и здоровым, таким веселым и… живым, что, удивляясь себе, отправился в тренажерный зал. Вот возникла у него такая блажь, захотелось размяться, и хотя раньше тренировался сколько-нибудь регулярно только в студенческие времена, теперь с удовольствием принялся тягать тяжести, потом пробежался на тренажерной дорожке, потом еще поплавал… И лишь тогда обнаружил, что с бортика бассейна его внимательно разглядывает доктор. Он подождал, пока Том подплывает к нему, и спросил в своей резковатой манере:

– У вас была сегодня первая заливка?

– Так точно, сэр. – Извеков засмеялся. Оказалось, что работа с тяжестями вызывала наслаждение, поэтому он был настроен веселиться.

– Сколько?

– Сестра сказала, два часа.

– Для вас это немного, но все же я бы посоветовал вам на физкультуру не налегать после сеансов.

И доктор ушел. На следующее утро у Тома, как всегда бывает после физической работы, чуть побаливали некоторые мускулы, но в остальном он чувствовал себя отлично. Вот только приходилось сомневаться, сможет ли он вспомнить хоть что-то из того, чему его вчера обучали. Ничего, кажется, не вспомнил и довольно обеспокоенный отправился, уже самостоятельно, в знакомую комнатку, к знакомой сестре.

На этот раз она даже затягивала его в ремнях не очень сильно. Скорее обозначила, что фиксирует на столе, а на самом деле лишь определила правильное положение тела. Зато через его живот провела, словно лошадиную подпругу, еще один ремень.

– А это к чему?

– Мы этой штукой почти не пользуемся, но для вас так будет лучше.

Так и пошло изо дня в день. После второго завтрака, который все в пансионате, конечно, величали ланчем, Том отправлялся на свой сеанс. Проходил его, что-то запоминал, чего-то совершенно не улавливал, потом спал почти до вечера, иногда забывая ужинать, и много времени проводил на всяких тренажерах.

Голова у него при этом работала как-то странно. Он, например, почти перестал видеть лица людей. То есть, разумеется, видел их, но какие-то особенности, индивидуальные различия, которые так много значат для нормального общения в человеческом сообществе, даже не пытался заметить, не мог их правильно расшифровать или приспособиться к ним.

Еще Извеков потерял ощущение времени. Настолько, что несколько раз его даже пришлось будить, чтобы он не проспал свой сеанс. И ему очень быстро, чуть не через два дня, выписали какие-то подкрепляющие таблетки. Как объяснила сестра на посту их коридора, это были всего лишь витамины, но Том не слишком ей поверил. У витаминов не бывает такого мерзкого вкуса. Хотя и тут случилась неожиданность: вкусовые ощущения у него вскоре тоже… отпали. Иногда он поедал в столовой отлично приготовленный салат из свежих овощей с креветками и хорошим майонезом и даже вспоминал, как набрасывался на этот же салат в первые дни, когда только прибыл в пансионат, а теперь вот… Не было в нем ни вкуса, ни запаха – словно бумагу жевал.

Потом механические формулы и чертежи устройств как-то незаметно завершились, и пошли такие вещи, о которых Том раньше не догадывался. Какие-то жутковатые многомерные пространства, описанные самыми мудреными формулами, и даже схемы искусственной гравитации… Зато выяснилось, что все это тесно увязано с проблемой управления временем. Хотя основное время, разумеется, как текло через него и сквозь остальной мир, так и продолжало свою работу, не замечая, насколько Тому туговато приходится его осознать. Потом, тоже совсем неожиданно, когда Извеков даже и думать забыл о том, что волновался о своей неспособности что-либо усваивать, накатили какие-то общественные науки. Разнообразные модели ответственной власти, учет социальных сигналов от разных элементов общества и даже какие-то выборные технологии – например, требования к кандидатам на тот или иной пост… Оказывается, это все тоже можно было просчитать и даже предсказать, кому это занятие по силам, а кому нет. Кажется, это все уже называлось психосоциологией, или актуальной теорией социума, или чем-то схожим.

К тому времени Тому запала идея покритиковать философию в прежнем, еще земном, до Завоевания, ее исполнении. Случилось это так. Извеков прогуливался по библиотеке, рассматривая разные томики, иногда листал некоторые, но видеть мертвый текст, написанный на листах, а не мелькающий в глубине сознания, было странновато. Он не очень-то и старался, но вдруг увлекся. Интересно же было написано! Он и присел за столик у окна.