Читать книгу "Тайна булавки - Эдгар Уоллес"

Приблизительно в эту же пору мне удалось незаметно спрятать несколько ценных вещей: золотые часы и пару серебряных подсвечников. Тут произошел скандал с Гринами, так как хозяин заметил, что они отдают объедки своему зятю, и тотчас же отказал им.

Обнаружив пропажу часов и серебряных вещей, он обыскал их комнаты. Конечно, мне было очень досадно и обидно за Грина, но я не мог ничем ему помочь…

После отъезда Гринов я должен был исполнять обязанности и слуги, и дворецкого. Очень скоро я обнаружил, что все ценности старик хранит в подвальной комнате. Я никогда в ней не был, но знал, что в нее ведет коридор, начинающийся в столовой, я видел несколько раз эту дверь открытой и мог, нагнувшись, разглядеть коридор.

Я надеялся, что рано или поздно мне удастся более тщательно осмотреть весь дом… Однако это оказалось не так легко… За неделю или две до убийства старика с ним случился припадок; пока он лежал в полубессознательном состоянии, мне удалось найти ключ и сделать отпечаток на куске мыла… Впрочем, припадок его длился недолго: едва я успел надеть на шею старика цепочку с ключом, как он пришел в себя.

С тех пор я начал работать над ключом. Вот и все, что могу сказать про подвальную комнату, которой никогда не видел.

Каждый день я ложился спать в десять часов. Старик сам запирал дверь, отделявшую мою комнату от всего дома. Поэтому я не знал, что происходит в доме по ночам.

Однажды после ночного припадка, когда я не мог прийти ему на помощь, старик повесил запасной ключ от двери в стеклянный ящик; в случае тревоги я имел право разбить его и вынуть ключ. Вскрывать стеклянный ящик для меня не представляло больших трудностей, и я часто пользовался впоследствии этим ключом.

В первый раз я воспользовался им, когда услышал голоса в столовой. Я недоумевал, кто мог прийти к Трэнсмиру в такой поздний час. Однако я не решился спуститься вниз, так как передняя была освещена. В другой раз, когда в передней было темно, я, набравшись храбрости, спустился вниз. Я увидел молодую женщину. Она сидела за столом и писала на пишущей машинке под диктовку старика, который ходил взад и вперед по комнате, заложив руки за спину. Это была самая красивая и изящная женщина, какую я когда бы то ни было видел… Почему-то лицо ее показалось мне знакомым. Однако я не знал, кто она, до тех пор пока не увидел ее портрет в иллюстрированном журнале: это была известная артистка, мисс Эрдферн.

В следующий раз я снова спустился: на этот раз старик не диктовал, а разговаривал с молодой женщиной. Она приезжала таким образом из театра каждый вечер и оставалась у старика иногда до двух часов ночи.

Однажды старик строгим голосом спросил: «Урсула, где же булавка?» Молодая женщина ответила: «Она должна быть здесь!» Трэнсмир пробормотал что-то про себя, а затем воскликнул: «Да!.. Вот она!»

В конце концов мне удалось кое-чем поживиться (тут Вальтерс подробно описал все присвоенные им вещи).

Когда старик оставался один, он обыкновенно усаживался за стол с кистью в руке. Перед ним стояло небольшое фарфоровое блюдо. Я не знаю, что он раскрашивал, ибо никогда не видел ни одной его картины. Я часто наблюдал за ним по ночам и неизменно заставал его за этим занятием. Он никогда не рисовал на полотне, а всегда на бумаге и черными чернилами… Бумага была очень тонкая: окно как-то было раскрыто, и один из листов вылетел от порыва ветра.

Я наблюдал за ним через стекло, находившееся над дверью: стоя на лестнице, можно было разглядеть часть комнаты. Когда старик сидел на своем обычном месте, мне было его отлично видно.

В то утро, когда я покинул так внезапно Майфильд, я работал над изготовлением ключа. Я мог заниматься этим спокойно, так как хозяин никогда не заглядывал в мою комнату. Кроме того, из предосторожности я всегда запирал дверь на ключ.

Я подал хозяину завтрак. Мы говорили с ним про Брауна, которого я выпроводил из дома. Старик сказал, что я поступил правильно, что полиция разыскивает Брауна, и выразил удивление, что тот вообще решился приехать сюда. Еще он рассказал мне, что Браун — пьяница, курильщик опиума и вообще дрянной человек. После завтрака он приказал мне уйти, и я понял, что он собирается в подвальную комнату; он всегда спускался туда по субботам после завтрака.

Приблизительно без десяти минут три я был в своей комнате и снова принялся за ключ. Я только что принес себе из кухни чашку кофе, когда внизу зазвенел звонок. Я отворил дверь, передо мной стоял почтальон. Он подал мне телеграмму. Она была адресована мне. В ней было сказано, что в три часа за мной явится полиция, причем упоминалось о моем заключении в Ньюкасле…

Я пришел в ужас: если меня схватят, то я погиб. Я стремглав бросился по лестнице, вбежал в свою комнату, схватил ценные вещи и пулей вылетел из дома. Было, по всей вероятности, около трех часов.

Когда я выходил из двери, то увидел господина Лендера. Он был всегда добр ко мне, и я очень его любил и уважал.

Покойный Трэнсмир недолюбливал племянника, так как считал, что он ленив и расточителен. При виде господина Рекса у меня душа ушла в пятки. Господин Лендер спросил меня, не заболел ли старик. Я постарался овладеть собой, сказал ему, что послан по срочному поручению и выбежал на улицу. К счастью, я тут же нашел такси и благополучно доехал до Центрального вокзала.

Однако я не покинул город: я решил, что мне лучше спрятаться в городе, и отправился в небольшую гостиницу на Рид-стрит, где и скрывался все это время.

Господина Трэнсмира после завтрака я так и не видел. Он даже не пришел спросить меня, кто звонил, когда пришел почтальон с телеграммой. В дом часто приходили поставщики и посетители, и мне было строго приказано докладывать лишь в важных случаях.

Я никогда не был в подвальной комнате и даже не переступал порога подвального коридора. У меня никогда не было огнестрельного оружия. Настоящее показание дано мною добровольно, без какого бы то ни было принуждения. Я ответил на вопросы, заданные мне инспектором Карвером, без какого бы то ни было давления с его стороны.

20

Когда Тэб закончил читать показания Вальтерса, Карвер сказал ему:

— Ни одна строчка их не должна попасть в печать… Что вы о них думаете?..

— Мне они кажутся правдивыми.

— Мне тоже, — промолвил он. — В глубине души я был убежден, что этот Вальтерс или Феллинг невиновен в убийстве… Та часть показаний, которая относится к посещениям мисс Эрдферн, не вполне ясна… Многое мне кажется странным: прежде всего, вопрос старика относительно булавки…

— Вы, конечно, думаете о булавке, найденной нами в подвале?

Карвер тихо рассмеялся.

— И да, и нет. Для меня очевидно, что булавка, о которой спрашивал Трэнсмир, принадлежит к числу драгоценностей мисс Эрдферн. Старик, по всей вероятности, проверял содержимое ларца…

Тэб некоторое время сидел молча, как бы что-то обдумывая.

— Вы хотите сказать, что драгоценности принадлежали Трэнсмиру. Вы думаете, что он давал их актрисе напрокат, и та должна была каждый вечер после представления доставлять их обратно?