Читать книгу "Грамота - Эдуард Успенский"

— Чтоб у тебя хвост на лбу вырос!! Чтоб тебе век счастья не видать! Чтоб тебе ни дна ни покрышки!

Товарищ Кнопкина стала его ругательства записывать и вопросы задавать:

— Товарищ народный кузнец, какой хвост вы имеете в виду, собачий или кошачий? Какое счастье ему век не видать — личное или общественное? И зачем ему покрышка, если у него печь на кирпичах по дороге едет? Покрышки ведь автомобилям нужны.

Дядя Коля Рабинович оторопел, потом стал отвечать, что хвост он имел в виду не кошачий и не собачий, а свинячий. Счастье он подразумевал личное. Это только туалеты бывают общественные. А зачем Емеле покрышка нужна, он и сам не знает. Просто так его бабушка — тетя Глаша Рабинович всегда ругалась. А автомобиля она в глаза не видела.

Емеля тем временем начал щепочки и бревнышки на дороге собирать, чтобы печку заправить, и все на землю спрыгнули ноги размять.

Старший педагог Хрюкина к двум пьяным подошла тоже про фольклор спрашивать.

— Товарищи пьяные, знаете ли вы народный фольклор? Особенно частушки. Прошу высказываться.

Пьяные товарищи на нее глаза вылупили:

— Это еще что за чудо в перьях… с бугра сорвалось!

— А ну вали отсюдова, бабуся! Прихрамывай!

Товарищ Хрюкина обиделась и как закричит:

— Сам ты чудо в перьях, дурак набитый!! Сам вали отсюда, дубина стоеросовая! Я тебе такую бабусю с бугра покажу, закачаешься!

Между прочим, этот дяденька и так качался, потому что совсем пьяный был.

Товарищ Хрюкина про себя подумала:

«Ой, у меня самой народные ругательства получаются. Не хуже, чем у этих алкоголиков! Надо записать их в блокнотик для любимого начальника товарища Коридорова».

У них с товарищ Кнопкиной целая коллекция получилась.

Светило себе солнце, светило. Ехала себе печка, ехала. И бежала себе избушка, бежала. Все меньше становилось нарядных «Волг», все больше появлялось старых «Запорожцев». Все хуже становился асфальт. Приближались уже Брянские леса.

Вот появилась надпись «Брянский лесоповал». И указатель указывал прямо в лес.

— Смотрите, — сказала Ирина Вениаминовна, — там же одни пеньки да ухабы. Туда же ни одна машина не проедет.

— Машина не проедет, а печка «Тойота-Мерседес» проедет, — гордо сказал Емеля.

— И избушка-вездеход проедет, — сказала Бабешка.

И верно, печка пошла по этим ухабам еще пуще, чем по асфальтовой дороге. Избушка побежала по кочкам значительно веселее, чем прежде. И все стало меняться вокруг: лес становился зеленее, цветы душистее, небо словно синькой покрасили.

Но что было самым интересным — изменились наши герои. Ирина Вениаминовна похорошела. У нее появилась длинная коса, на голове кокошник, глаза стали синие-синие, как в мультипликации. Ни дать ни взять из нее получилась русская красавица.

Дядя Коля Рабинович в плечах раздался, стал очень похож на средних лет и среднего качества богатыря. Какого-нибудь Ивана Быковича или Ивана Акульего сына. У него даже кольчуга появилась на плечах из водопроводных гаек.

Кощейчик, Бабешка и Емеля почти совсем не изменились. Только Кощейчик еще большей силой налился, а Емеля покрылся веснушками.

А товарищи Кнопкина и Хрюкина оборотились в две бюрократические болотные кикиморы. Носы у них вытянулись, глаза уменьшились, а кожа и волосы стали зеленого цвета.

Посмотрели товарищи Кнопкина и Хрюкина друг на друга и стали смеяться и пальцами показывать. Потом посмотрели каждая на себя, поняли, что с ними случилось, обнялись и дружно заплакали.

— Ой, — сказала Ирина Вениаминовна, — что это с нами произошло? Почему мы все так изменились?

— Мы в сказочное царство въехали, — объяснила Бабешка. — В сказочном царстве у каждого свое место есть и своя роль.

— Интересно, — сказала Ирина Вениаминовна, — и какое же место у меня и какая роль?

— Я думаю, вы будете здесь как Василиса Премудрая.

— А я? — спросил дядя Коля.

— А вы будете здесь богатырем, — ответил Кощейчик. — Вы будете с моим папой сражаться.

— Не буду, — сказал дядя Коля. — Пусть с ним настоящие богатыри сражаются. А я богатырь не сражательный, я богатырь водопроводный. Я буду водопровод чинить. Вон у меня и кольчуга такая, вся из водопроводных гаек сделанная. И из резиновых прокладок.

Он, конечно, правильно решил. Потому что папа Кощейчика моментально дядю Колю бы в капусту превратил. И не спасла бы его кольчуга водопроводная.

Вдруг на дороге оказался огромный гранитный камень. Такой огромный, что из него можно было высечь пять или шесть Ленинов с поднятой рукой. На камне была надпись:

— Ой, — сказала Бабешка, — чего тут написано, ничего не понять. Все буквы какие-то незнакомые.

— Да, это незнакомые буквы, — согласилась Ирина Вениаминовна, которая теперь стала Василиса Премудрая. — Это старинные русские буквы. Когда-то давно-давно русские люди такими буквами пользовались.

— И что же они тут понаписали, — спросил дядя Коля Рабинович, — эти старинные люди?

— А вот что:

«Налево пойдешь, коня потеряешь. Направо пойдешь, голову потеряешь. Прямо пойдешь, богатому быть».

Ирина Вениаминовна спросила:

— Куда же мы пойдем?

— Конечно, прямо! — закричали кикиморы Хрюкина и Кнопкина.

— Ни в коем случае, — возразил водопроводный богатырь дядя Коля, — только налево. Путь налево — самый верный.

— Да вы что?! — закричал Емеля. — Там же люди коней теряют!

— Люди теряют коней, люди. Люди теряют, а мы найдем коней, — возразил дядя Коля. — Кто налево ходит, тот всегда находит.

Он так старался убедить всех, что у него даже русская народная поговорка получилась.

— А может быть, попробовать направо, — робко предложила кикимора товарищ Кнопкина. — Это так романтично — потерять голову.

— Прошу не забывать, что наш главный путь—это путь обучения грамоте, — сказала Василиса Премудрая.

— Тогда мы остаемся здесь, — вмешалась Ягешка, — и будем эту старинную надпись изучать.

— Ничего вы здесь не выучите, — сказала тов. Хрюкина. — Здесь ни одного нормального слова нет.

— Нет есть, — возразила Василиса. — И мы это слово разберем. Оно написано абсолютно современными буквами.

Она взяла кусочек уголька из печки и подчеркнула слово «голову».