Читать книгу "Ворон. Кочевые дороги - Виктор Дубровский"

Но вскоре и я втянулся в этот ритм, с вечера готовил себе бутерброды, термос с чаем и воду. Спозаранку мне достаточно было по-быстрому выпить кофе, а в пять мы уже выходили. Приходили вечером где-то часов в пять — шесть, я едва передвигал ногами. Но нужно было ещё перебрать грибы, почистить их, поставить варить или вывесить сушить Ягоду тоже перебрать, взвесить, и, как минимум, прокипятить с сахаром. Грибы, ягодники, буреломы, кастрюли и банки мне уже снились по ночам. Меня ещё спасало то, что часть работы по варке варенья и маринования грибов взяла на себя Афанасьевна. Она сказала, типа, ей все равно варить, что три литра, что пять — кастрюля одна. А я за это мотался в город, возил банки, крышки, бочки, ушата, сахар мешками, уксус, специи и все, что нужно было для заготовки. Ещё я привез отличные цветные пластиковые банки — чтоб не путаться потом, где что налито. Если бы не соседка, я бы околел в той деревне ещё к средине лета. Такой темп жизни меня затянул водоворотом, и я никак не мог из него вырваться. Я хронически не высыпался, моё брюшко, от этих гонок по лесам и полям, сошло на нет, щеки ввалились. Я потерял счет дням и не знал даже, которое число сегодня. Конечно же, можно было на всё это забить большой и толстый болт с левой резьбой, но что-то мне подсказывало, что это неправильно.

Наконец, недели через три, мировой разум надо мной сжалился. С утра никто меня не разбудил, и я проснулся сам, по привычке, ни свет, ни заря. Поворочался, через открытое окно раздавался мерный шелест мелкого унылого дождя. Небо серой пеленой нависло над землей, по всему горизонту. Такой дождь называют обложным, и он, как правило, будет лить как минимум дня три. Я вышел на кухню, в одних трусах, заваривать свой кофе, открыл окно и на кухне. Свежий воздух колыхнул занавески. Припёрлась мокрая ворона, которую я так и не научил говорить, села на подоконнике. Я накрошил ей мороженого мясного фарша.

— Что, падла, кайфуешь? — задал я вороне риторический вопрос и закурил. Сегодня можно и на кухне покурить, сквознячок выдувал завитушки сигаретного дыма на улицу. Мышцы приятно ломило, тело жаждало движения. Так недолго и вредные привычки приобрести, как меня Михалыч выдрессировал. Пошел смотреть свои угодья. Мой английский газон снова зарос травой по пояс, полы в доме стояли немытые, каша в кастрюле покрылась толстым слоем зеленой плесени, недокрашенный забор сиял пятнами ультрамарина. Груда камней возле бани, моя будущая каменка, заросла бурьяном, и поверх всего этого "кислый дождик моросит"[17]. Я теперь понял, почему в деревне невозможно жить красиво в одиночку. Вспомнил проблему Шнирера и горько усмехнулся. Зато я чист душой и телом, сейчас наведу порядок в доме, в нем не прибрано с момента вселения.

Пошел, пооткрывал все окна, взял веник и прошелся по всем комнатам, выгребая пыль из всех углов, сгребая паутину — откуда что берётся? — и протирая влажной тряпкой горизонтальные поверхности. Наконец я добрался до спальни и полез с веником под кровать. Веник что-то зацепил, какую-то палку, я вытянул её из-под кровати — это была штучка! Я вспомнил, как что-то загремело во время наших постельных упражнений с Ириной. Понятно. Старушка-покойница далеко ничего не прятала, а положила практически на самом видном месте. Я взял перчатки в прихожей, надел их и взял в руки штучку, которая, собственно, представляла собой палку длиной около двадцати пяти и двух сантиметров в диаметре, покрытую грубой резьбой. Я пошел на кухню, положил её на стол. Сам сел на табуретку и начал рассматривать. Палка была окружена легким голубым светящимся ореолом, а на просвет предметы искажались, как через воздух над горячим асфальтом. Я снял перчатку и провел над ней рукой — никакого горячего воздуха не было, просто оптическая иллюзия. В этот момент ворона рванула на меня с карканьем, целясь прямо в глаз. Палка покатилась по столу, ворона поддела её лапой и толкнула на меня. Я отшатнулся и упал навзничь, ударившись затылком об пол.

Воняло палёной шерстью, горелым воском и какими-то травами.

— Ёкарный бабай, — простонал я, грудная клетка горела огнем, голова раскалывалась. Похоже, я крепко приложился об пол.

— Не поминай на ночь глядя, — шикнула на меня Афанасьевна, — очнулся, голубчик.

О! Соседка уже здесь, быстро она примчалась. Я глянул в окно, было уже темно. Ну нифига себе я провалялся!

— На, выпей, — Афанасьевна поднесла ко рту кружку с отваром. Я выпил и постарался сесть. Что это было, а?

— Что это было, а? — повторил я вслух, — я давно здесь валяюсь?

— Как упал, так и валяешься, — ответила соседка, — я не пришла бы, так и дальше валялся бы.

— Спасибо, Марьфансьна, выручила, — я подполз ближе к столу, поставил табуретку и сел.

— Не за что. Я тебе говорила, но, видать, на всё воля Божья — подкараулила тебя покойница, — сказала Афанасьевна, — теперь свой дар тебе передала.

Показала на вороньи перья, наполовину обгоревшие:

— Я тут поворожила маленько, чтоб ты очнулся. И вот, пей пока траву, поможет. А мне идти пора, корова недоена у меня, — сказала соседка и ушла.

В голове у меня шумело, грудь ныла тупой болью, и я даже не спросил, что за дар такой мне достался. Подошёл к зеркалу, посмотрел на себя. О, блин, краше в гроб кладут, нос заострился, вокруг глаз — чёрные круги, а на левой груди багрово вспучился ожог в виде вороны, раскинувшей крылья, как орел на гербе Третьего рейха. Я пробормотал: "На левой груди профиль Сталина, а правой — Маруська анфас", и отправился заливать своё горе универсальным анестезирующим препаратом имени Менделеева, да пребудет слава его в веках.

Через пару дней я пришел в себя. Здоровое полноценное питание, свежий деревенский воздух и физические упражнения по очистке дома от грязи принесли свои плоды. Я решил, что пора попробовать, чем меня Тимофеевна, пусть ей земля будет пухом, наградила. Уселся на летней кухне и начал эксперименты.

Я уставился на спичечный коробок, напрягся и мысленно попытался его подвинуть. Коробок не двигался. Тогда я взял спичку, хотел зажечь её. Спичке, судя по всему, было всё равно, я её сверлил взглядом, пока не взопрел. Потом попробовал мысленно представить, как она загорается. Бесполезно. С этим всё понятно. Последовательно я перебрал все известные из фантастики методы магического воздействия на мир. Но, увы! Пиво не охлаждалось, огонь не загорался, предметы не двигались, файрболлы не летали. Заставить соседскую козу прокукарекать тоже не получилось. И что они носятся со своим непонятным даром? Это всё шарлатанство, однозначно. Не стоит даже того, чтобы этим забивать себе мозги. Только мне непонятно, на кой ляд мне эту татуировку сделали, и кто? Ворона? А может Афанасьевна, пока я в отключке валялся?

Дожди пошли на спад и в небе начали появляться ярко-голубые просветы. С утра, полпятого, мне вежливо постучали в окно. Михалыч позвал, говорит, что сейчас самый гриб пошел, после дождей. Я с ним согласился. Потом пошла брусника. Потом все стали копать картошку, и у меня образовался маленький перерыв. Надо отдохнуть за кружечкой пивка.