Читать книгу "Самая лучшая месть - Стивен Уайт"

И как бы ни устал я от своей работы, каким бы эмоционально опустошенным себя ни чувствовал, безразличие еще не заполнило меня целиком.

На следующий после моего падения день Кельда опоздала на сеанс и появилась только в шесть десять.

Еще при первой встрече она предупредила, чтобы я не ожидал от нее пунктуальности, что иногда сеансы будут отменяться в последнюю минуту, а иногда она даже не сможет позвонить и просто не придет. Такая уж у нее работа. Она не спросила, устраивает меня это или нет. Ей нужно было мое согласие, но не более того.

Я немного подумал, а потом сказал, что в случае опоздания буду ждать ее в течение двадцати пяти минут, и если она не появится, то при следующей встрече даст объяснение. Если причина неявки не будет связана с работой, ей все равно придется платить.

— Договорились, — сказала Кельда.

* * *

Причины, по которым люди приходят к специалисту по клинической психологии, многообразны. Нередко одни присылают других. Жены — мужей. Родители — подростков. Боссы — подчиненных.

А иногда, как я только что узнал, дедушки — оправданных убийц.

Но чаще всего люди обращаются к таким, как я, потому что им больно. Обычно боль эта не новая. Наиболее типичны случаи, когда человек, прежде чем пойти за помощью, жил с болью годы или даже десятилетия. Жил и терпел. И если он вдруг решается проконсультироваться с психотерапевтом, значит, случилось что-то такое, после чего сил терпеть боль уже не осталось. Она стала невыносимой. Или же человек решил, что жить с ней дальше не может. Что-то случилось.

Мотивация Кельды представляла собой комбинацию двух перечисленных выше категорий. Во-первых, она определенно страдала от боли. В этом не было никаких сомнений. Во-вторых, ко мне ее послали. Сделал это врач-невролог Ларри Арбатнот. Случай Кельды выступал из ряда ординарных, потому что боль ее была скорее физической, чем душевной. Ларри лечил ее от хронической боли в ногах и, столкнувшись с трудностями в постановке диагноза, согласился продолжать работать с ней только при условии, что она встретится с психотерапевтом, который должен выяснить, не является ли психологический фактор сопутствующим компонентом ее заболевания.

Пациенты, проходящие курс лечения того, что они считают чисто физической болезнью, не очень-то любят, когда врач упоминает о возможном присутствии психологического компонента. Кельда в этом отношении не отличалась от других. В ходе первых трех сеансов она то и дело активно выражала неприятие этой идеи, и я уже приготовился к тому, что так будет продолжаться и дальше. Мне не понадобилось много времени, чтобы уяснить: поколебать ее уверенность не так-то просто.

Единственной темой, помимо физических болей Кельды, которую мы обсуждали при первых встречах, была история Розы Алиха. Имя девочки было мне хорошо знакомо, потому что ее похищение и спасение широко освещались в свое время в средствах массовой информации. Несколько лет назад Кельда спасла Розу, вступив в перестрелку с ее похитителем, и драматическая развязка той истории привлекла внимание всего штата.

По какой-то не исследованной до сих пор причине люди склонны скорее забывать имена героев, чем имена жертв и злодеев. Но с Кельдой Джеймс все вышло иначе. Думаю, не менее половины Денвера до сих пор идентифицировали ее со спасителем Розы Алиха.

Так что в штате Колорадо за Кельдой прочно закрепилась репутация героини.

Неудивительно было и то, что ее собственное мнение о себе не совпадало с общепринятым.

— Я не героиня. Я всего лишь обычный человек, которому посчастливилось спасти маленькую девочку. Иногда я даже не уверена, что меня можно назвать обычным человеком.

— Почему? — спросил я.

— Мне очень жаль, что в тот день все получилось так, как получилось. Жаль, что погиб тот парень. Если бы это было возможно, я бы сделала все по-другому.

— Как по-другому?

— Я бы сделала так, чтобы он не умер, — не моргнув глазом ответила она.

Мне удалось изобразить недоумение.

Кельда не мигая смотрела прямо перед собой.

Я очень хотел услышать продолжение и, если чему и научился за годы практики, так это умению заткнуться в нужную минуту. Сейчас был как раз такой случай.

Ее молчание длилось несколько секунд.

— Страдания Розы не закончились. Возможно, ей придется страдать до самого конца. То же и родители. Их боль не утихнет никогда. Почему же то чудовище должно покоиться с миром?

«О!»

Возможность психологической связи представлялась очень соблазнительной, но я напомнил себе, что боли в ногах появились у Кельды задолго до того, как она спасла Розу Алиха. Какая уж тут связь, верно?

К тому же я был почти уверен в другом.

— А вы?

— Что?

— Вы ведь тоже все еще страдаете?

Она моргнула и отвела глаза.

— Дело не во мне.

— Нет? Разве?

Кельда вроде бы покачала головой, но жест получился настолько сдержанным, что полной уверенности у меня не было. В тот момент мне показалось, что она словно бросает мне вызов, предлагает покопаться в чужой душе, и, признаюсь, желание взяться за лопату и врубиться в слежавшуюся грязь едва не подтолкнуло меня к действию.

И все же я не сделал шаг вперед. На мой взгляд, связь между нами, между психотерапевтом и пациентом, еще не стала достаточно прочной.

Было ли мое решение свидетельством профессиональной прозорливости? Или проявлением клинической трусости?

Когда в тот день Кельда вышла из моего кабинета, я сказал себе, что жюри еще совещается.

Как оказалось впоследствии, это было не последнее из моих неверных суждений в отношении Кельды Джеймс.

* * *

Первые слова, которыми встретила меня в приемной Кельда на следующий после моего столкновения с пуделем день, прозвучали так:

— О Господи, Алан! Что у вас с рукой?

Я отделался уже ставшим стандартным ответом.

— Споткнулся.

— Вам больно? Когда это случилось? Как…

— Случилось вчера. Немного побаливает, но я буду в порядке, когда привыкну к этому панцирю. Пойдемте в кабинет.

Через минуту Кельда уже сидела в кресле, сочувственно наблюдая за тем, как я устраиваюсь в своем.

— Можно отменить, перенести на другой день. Вам лучше пойти домой и отдохнуть. Представляю, как вы мучаетесь.

— Спасибо за заботу, но я вполне дееспособен.

Своим ответом я дал понять, что благодарен за сочувствие, но хотел бы перенести центр внимания на то, что привело ее сюда.

— Уверены? — Факт ее повышенного внимания к моей сломанной руке был столь же показателен, как и практически полное отсутствие такового со стороны Тома Клуна. — Что же все-таки произошло?