Читать книгу "Штрафники на Зееловских высотах - Роман Кожухаров"

– Надежда… умирает… последней… – хрипло, но громко говорил себе под нос Липатов, стреляя одиночными и выделяя каждое слово клацаньем передергиваемого затвора трофейной немецкой винтовки.

После оклика Аникина он тут же покинул свою позицию неподалеку от Баклина. По команде Андрея Липатыч и Затонский равномерно распределили людей вдоль линии обороны. Солдаты залегли редкой продольной цепью, вытянувшись насколько возможно в сторону канала.

Каданцеву Аникин не приказывал, но тот добровольно вызвался оповестить подкрепление о распределении трофейных боеприпасов и гранат среди оборонявшихся.

Немцы, обозленные появившимся вдруг у противника пулеметом, принялись отвечать огнем с удесятеренной силой. Всю полосу обороны, отсекавшую подступы от канала к границам фольварка, накрыл звуковой вал оглушительного треска и шума нескончаемой стрельбы.

Предрассветный воздух исчеркали светящиеся пунктиры трассеров. Немцы были настолько уверены, что враг израсходовал свои боеприпасы, что даже не боялись обнаружения своих огневых точек и сколько-нибудь серьезного отпора.

На это и сделал основной расчет Аникин. По его приказу патроны должны были расходоваться со строжайшей экономией, только наверняка, по «засветившемуся» использованием трассирующих пуль врагу. Отдельное распоряжение Андрей дал по гранатам. Предвидя ухудшение событий, он запретил использовать имевшиеся в наличии гранаты и «фаустпатроны» без отдельного приказа.

Приказ, касавшийся экономии патронов, был адресован в первую очередь Баклину, «дегтярь» которого оставался самой мощной огневой единицей взвода. Танкист-пулеметчик тут же взял аникинский приказ на вооружение. Он оказался на редкость юрким и подвижным и в такой же степени сообразительным. Все время переползая, Баклин во время своих перемещений засекал будущую цель. На миг застыв на месте, он выпускал по цели короткое «та-та» и тут же снова менял позицию.

Такая тактика тут же дала свои результаты. Накал вражеского огня, поначалу слишком плотной стеной встававший со стороны канала, не давая поднять голову, стал реже, сник и утих, хотя и не потерял своей интенсивности. На точность стрельбы повлияла и заря, все настойчивее делавшая прорехи в непроглядно-черном пологе ночи.

X

Теперь в пользу штрафников заработала выигрышная позиция их обороны. Цепь отбивавших немецкую атаку протянулась по самой макушке невысокого склона. Земля еле заметно покато уходила к кромке канала. Перепад невесть какой – и двух метров не было. Но сейчас он становился для «шуриков» настоящим спасением. Как ни крути – господствующее положение.

Для переправы через канал противник соорудил два мостика. Они были не понтонные, а сколоченные из бревен на манер плотов, соединенных в две секции. По ним могли перебраться на эту сторону только пехотинцы. Те из немцев, кто успел это сделать и закрепиться на этой стороне канала, попали под прицельный огонь баклинского пулемета.

Единственным подобием укрытия на ровной, лишенной углублений поверхности могли служить только трупы штрафников и фашистов, которыми был сплошь покрыт склон. Кто-то из немцев пытался окапываться, но эти судорожные попытки серьезного результата не давали. Земля на склоне, не в пример другой территории поймы, была глинистая, вязкая, тяжело поддававшаяся лезвию саперной лопатки.

Пули штрафников, и в первую очередь пулеметчика, с методичной расчетливостью настигали врагов. Сразу несколько вражеских солдат стали ползком пятиться назад. Один из них укрылся за только что убитым и, положив ствол своего автомата прямо на шинель, дал несколько коротких очередей в сторону Баклина. Он пытался прикрыть отход своих товарищей.

Но тощее тело в шинели сраженного пулеметной очередью оказалось никчемным заслоном. Каска автоматчика то и дело выглядывала из-за серого рукава трупа, когда немец в очередной раз нажимал на спусковой крючок. Такой момент и подловил Липатов, всадив пулю из трофейного «маузера» в самую макушку немецкой каски.

XI

Тем временем Баклин точными выстрелами одного за другим находил немцев, подобравшихся к бревнам переправы. Танкист, поглощенный охотой на врага, забыл обо всем. Один из немцев в панике вскочил на ноги, пытаясь бегом преодолеть трехметровое расстояние до того берега.

Очередь, вырывая щепы из бревен, ударила его по ногам, словно хлесткой плетью, подбросив сапогами кверху и провернув в воздухе все тело. Как тряпичная кукла, немец с силой ударился о бревна плечами и головой, так что каска слетела с его макушки. Всего его согнуло пополам, и в то же мгновение он свалился в воду.

Немец истошно закричал и суматошно забил руками по воде, поднимая целый фонтан брызг. Эти брызги смешались с фонтанчиками от вошедших в темно-зеленую воду пуль и тут же стали багрово-красными. Крик вместе с фашистом погрузился, оставив возле бревна лишь кровавое пятно кипящего борща.

Под прикрытием пулеметного огня сразу несколько штрафников покинули свои места и быстро-быстро поползли вниз по склону. Это были бойцы из группы Затонского, в большинстве своем скучковавшиеся на левом фланге, где, постоянно меняя местоположение, работала пулеметная точка Баклина. Как видно, при разделе скудных боезапасов хватило не на всех.

Целью «шуриков» было оружие, валявшееся возле убитых немцев – винтовки и автоматы, патроны, гранаты – все, что могло убивать и, значит, продлевать жизнь их владельцам. Они ползли молча и остервенело, как одержимые жаждой – к водопою, как изголодавшие – к оброненному кем-то куску хлеба.

Добравшись до убитых, они жадно хватали еще не остывшие пистолеты-пулеметы, винтовки, железной хваткой цепких пальцев срывали с солдатских ремней убитых и еще живых, стонущих, пытавшихся двигаться врагов подсумки с патронами, подбирали холщовые сумки с гранатами и запасными обоймами.

XII

Внимание почти всего левого фланга обороны было приковано к стихийной вылазке. Бойцы, не считаясь с количеством оставшихся патронов, прикрывали оказавшихся на открытом склоне товарищей. Они вели огонь по нескольким немцам, оказывавшим упорное сопротивление на этом берегу канала. Из-за этого «шурики» упустили из виду то, что происходило на противоположной стороне водной преграды.

До ушей Аникина сначала донеслись характерные хлопки, которые, как нити у веретена, стали стремительно свиваться в нарастающий рев.

Череда взрывов накрыла тылы оборонительной цепочки штрафников. Это начался минометный обстрел. Рев вырастал со стороны невысоких, но густых зарослей, контуры которых уже просматривались в бинокль на той стороне, метрах в четырехстах от канала. Судя по островерхим треугольным углам этих контуров, Аникин предположил, что это мог быть ельник.

Самих расчетов вражеских минометчиков видно не было, но заработали они четко. Разрывы мин скачками, со спины, набегали на стрелявших бойцов. Фашистские минометчики пристреливались, причем черновую работу выполняли очень быстро. Черт возьми, сколько же они успели развернуть расчетов? Попытавшись оценить первый залп, Андрей остановился на шести. Но паузы между залпами практически исчезли. Расчеты, видимо, с ходу перестроились, перейдя на поочередную работу минометов.