Читать книгу "90 миль до рая - Владимир Ераносян"

На том и сошлись. При Батисте Вито построил отель с казино в Гаване. Шли годы, и диктатор его не раздражал, а значит, Сокарраса можно было со временем скормить кровожадному Фульхенсио и коллегам по мафии. Брось кость собаке, и она забудет об утиной грудке.

Надобность Сокарраса для Вито отпала еще и потому, что конкуренты не противились его прямым, без их посредничества, контактам с Фульхенсио. Этот пройдоха оказался хорошим малым. Места под солнцем хватало всем. Куба была золотым дном, с каждым годом преображающимся в настоящее Эльдорадо. Диктатура Батисты устраивала всех, у кого водились деньги.

Ставка на него была сделана не случайно. В отличие от либерала-вора Сокарраса «злобный метис» мог обеспечить сохранность американских вложений, подавить любое инакомыслие и расправиться с оппозицией в зародыше. Для этих целей в его распоряжении была вооруженная на деньги мафии сорокатысячная армия.

Кто тогда, в 1947 году, на карнавале, официальным поводом для которого стало создание Комитета американо-кубинской дружбы, мог подумать, что жизнь следующего впоследствии низложенного президента Кубы аристократа Прио Сокарраса будет спасена во многом благодаря революции и что в многотысячной толпе зевак стоит высоченный брюнет-крепыш с правильными чертами лица и пылким кареглазым взором, которому будет суждено возглавить эту революцию. Глядя на шабаш, устроенный гангстерами и олигархами, парень с ненавистью проронил:

– Янки сейчас вытрут ботинки о наш флаг. Для них наше знамя – всего лишь полотенце в притоне, в который они превращают наш остров…

Спустя годы под руководством этого молодого человека кубинцы выгонят всех, кто сегодня правил этим показным балом. Батиста еле унесет ноги, спасая свою жизнь. Рокфеллер потеряет нефтеперерабатывающие заводы, плантации кофе и табака. Латифундисты останутся без необозримых полей сахарного тростника. Мейер Лански впопыхах забудет на острове кейс с пятнадцатью миллионами наличных долларов и расстанется с надеждой вернуть свои инвестиции. На Кубе меньше всех пострадает Вито Джановезе, но только потому, что к моменту триумфального шествия бородатых повстанцев в июле 1958 года он уже будет обвинен в торговле наркотиками и упрятан за решетку в США. До победы революции оставалось двенадцать лет…

А пока с борта шестипалубного судна янки надменно разглядывали бесконечную колоннаду фаролерос – танцоров с разноцветными вертушками и спаренными флажками Кубы и США, демонстрирующими радушие народа к пришлым гостям. Правда, гости изначально претендовали на роль хозяев. Они готовы были продиктовать аборигенам новые правила жизни, универсальность которых доказывалась не референдумами, не более высокоразвитой цивилизацией, а только деньгами. Большими бабками, от которых смердело трупами, но запаха которых никто из них не замечал. Ведь они тоже были трупами. Живыми только номинально. И ненадолго…

Обнаженные до пояса негры заколотили в африканские конги и перкуссии. Сотни полуголых танцовщиц-латино в экзотических перьевых костюмах задергали ягодицами в такт барабанному бою…

Мафиози один за другим спускались по трапу к ковровой дорожке. Залпами загрохотали пушки. Взводный почетного караула со страху отдал честь. Батиста щелкнул каблуками. Пока еще президент Сан-Мартин по инерции тоже козырнул и преподнес американцам на подушечке символический ключ от Гаваны, что послужило сигналом к запуску фейерверка и воздушных змеев. Ворота города, во все времена считавшегося неприступной крепостью, на сей раз открывали чужакам добровольно. Толпа ликовала, улыбаясь во все зубы и благоговейно ахая всей грудью. Теряющие гордость становятся лакеями тех, кто предпочитает гордости гордыню…

Не до ликования было лишь высокому парню с вьющимися черными волосами, голова которого возвышалась недосягаемым пиком над макушками смешанного человеческого леса. Ему только исполнилось 20 лет, и он не стеснялся в своих выражениях и не пытался сдерживать свой гнев.

– Неужели вы слепы?! Они же не скрывают пренебрежения к этому ничтожному паяцу! – во весь голос продекларировал он, чем жутко напугал стоящих рядом людей. Они шарахнулись от него, словно от прокаженного, и рассыпались по сторонам.

Спустя мгновение рядом уже никого не было. Окружающие глазели на разговорчивого здоровяка с почтительного расстояния, не желая ни ввязываться в дискуссию с безрассудным юношей, ни тем более вызывать полицию, наводнившую в этот день набережную Эль Малекон. Однако любопытство – это уже не равнодушие.

Вдруг «исполин» почувствовал легкое прикосновение нежной девичьей ладони. Его тянула за руку прекрасная блондинка, похожая на доброго, но очень хрупкого ангела. Она влекла его за собой подальше от опешивших зрителей.

– Зачем ты подвергаешь себя такому риску? – спросила она, когда увела оратора от народного скопления на приличную дистанцию.

– А тебе приятно смотреть, как кубинцев превращают в людей второго сорта только потому, что мы беднее! – пламенно произнес молодой красавец.

– Не похоже, что ты беден. Я встречала юношей победнее тебя, – оценила девушка его одежду и обувь.

– Я сын латифундиста, но это ничего не меняет. Всю нашу землю скоро за бесценок скупят янки. А тех, кто будет отказываться им ее продавать, они будут в ней закапывать.

– Сын латифундиста? – переспросила юная красотка.

– Да, я сын дона Анхеля Кастро и Лины Рус Гонсалес. Меня зовут Фидель Алехандро, а тебя?

– Я Мирта Диас Балларт, – представилась девушка. – Но если ты – сын латифундиста, то, возможно, и твоя семья получила приглашение на благотворительный бал, который устраивает президент Сан-Мартин в отеле «Националь» в честь американских друзей Кубы.

– Друзей Кубы? – Фидель нахмурил густые брови и зашипел, словно кобра: – У Кубы только два друга – честь и достоинство. И поверь мне, демагог, лижущий ботинки гринго, будь он хоть трижды профессор, не сможет долго обманывать народ. Наш президент всего лишь кукла из папье-маше, которую вот-вот скинут с запястья и поменяют на новую. Истинные кукловоды обучат новую куклу нескольким вещам – громче гавкать на собственный народ, с улыбкой кланяться хозяевам и нещадно расправляться с теми, кто покушается на их собственность.

– Ты всегда был таким злым? Или только, когда увидел холеных гринго, одетых лучше тебя? – прервала его речь Мирта.

– А ты всегда была дурой или стала ею в тот момент, когда перекрасилась в блондинку?! – нагрубил Фидель и тут же отчалил подальше от карнавального шествия, раздраженно приговаривая на ходу: – Какая разница, кто как одет?! Можно проходить всю жизнь в одном и том же, главное, чтобы одежда была чистой и выглаженной, как военный френч…

Оскорбленная сеньорита простояла с минуту в гордом одиночестве, затем процедила в пустоту:

– Грубиян, я натуральная блондинка! Ну и черт с тобой! Мне надо готовиться к балу.

Проглотив обиду, Мирта побежала домой. Там ее уже ждали маникюрша и портниха с готовым новым платьем. Пошив дорогостоящего наряда щедро оплатил богатый дядя – будущий министр правительства Батисты.