Читать книгу "Камера обскура - Владимир Набоков"

Оттого он никак не мог понять в себе острое пристрастие к Магде. Он старался его обьяснить физическими свойствами Магды, чем-то таким в запахе кожи, в температуре тела, в особом строении глазного райка, в особенной эпителии губ. Но все это было не совсем так. Взаимная их страсть была основана на глубоком родстве их душ – даром что Горн был талантливым художником, космополитом, игроком…

Явившись к ним в тот день, в который Магда впервые должна была замелькать на экране, он успел ей сказать (подавая ей пальто), что там-то и там-то снял комнату, где они могут спокойно встречаться. Она ответила ему злым взглядом, ибо Кречмар стоял в десяти шагах от них. Горн рассмеялся и добавил, почти не понижая голоса, что будет каждый день там ждать ее между таким-то и таким-то часом.

«Я приглашаю фрейлейн Петерс на свидание, а она не хочет», – сказал он Кречмару, пока они спускались вниз.

«Попробуй она у меня захотеть, – улыбнулся Кречмар и нежно ущипнул Магду за щеку. – Посмотрим, посмотрим, как ты играешь», – продолжал он, натягивая перчатку.

«Завтра в пять, фрейлейн Петерс», – сказал Горн.

«Маленькая завтра поедет одна выбирать автомобиль, – проговорил Кречмар. – Так что никаких свиданий».

«Успеется, автомобиль не убежит, правда, фрейлейн Петерс?»

Магда вдруг обиделась. «Какие дурацкие шутки!» – воскликнула она.

Мужчины, смеясь, переглянулись, Кречмар подмигнул.

Швейцар, разговаривавший с почтальоном, посмотрел на Кречмара с любопытством.

«Прямо не верится, – сказал швейцар, когда те прошли, – прямо не верится, что у него недавно умерла дочка».

«А кто второй?» – спросил почтальон.

«Почем я знаю. Завела молодца ему в подмогу, вот и все. Мне, знаете, стыдно, когда другие жильцы смотрят на эту… (нехорошее слово). А ведь приличный господин, сам-то, и богат, – мог бы выбрать себе подругу поосанистее, покрупнее, если уж на то пошло».

«Любовь слепа», – задумчиво произнес почтальон.

XXII

В небольшом зале, где показывали актерам и гостям фильм «Азра», было народу немного, но достаточно для того, чтобы у Магды прошел тревожный и приятный холодок по спине. Недалеко от себя она заметила того режиссера, к которому некогда так неудачно ходила представляться. Он подошел к Кречмару. Кречмар представил его Магде. На правом глазу у него был крупный ячмень. Магду рассердило, что он сразу же ее не узнал. «А я у вас как-то была в конторе», – сказала она злорадно (пускай теперь пожалеет). «Ах, сударыня, – ответил он с учтивой улыбкой, – я помню, помню». На самом деле он не помнил ничего.

Как только погас свет, Горн, сидевший между нею и Кречмаром, нащупал и взял ее руку. Спереди сидела Дорианна Каренина. кутаясь в мех, хотя в зале было жарко. Соседом ее был режиссер с ячменем, и Дорианна за ним ухаживала. Тихо и ровно, вроде пылесоса, заработал аппарат. Музыки не было.

Магда появилась на экране почти сразу: она читала, потом бросала книгу и бежала к окну: подъехал верхом ее жених. У нее так замерло сердце, что она вырвала руку из руки Горна и больше ее не давала (он зато гладил ее по юбке и как-то умудрился отстегнуть ее подвязку). Угловатая, неказистая, с припухшим, странно изменившимся ртом, черным как пиявка, с неправильными бровями и непредвиденными складками на платье, невеста дико взглянула перед собой, а затем легла грудью на подоконник, задом к публике.

Магда оттолкнула блуждающую руку Горна – и ей вдруг захотелось кого-нибудь укусить или броситься на пол, забиться, закричать… Неуклюжая девица на экране ничего общего с ней не имела – она была ужасна, она была похожа на ее мать-швейцариху на свадебной фотографии. Может быть, дальше лучше будет? Кречмар перегнулся к ней, по дороге полуобняв Горна, и нежно прошелестел: «Очаровательно, чудесно, я не ожидал…» Он действительно был очарован. Ему вспомнился «Аргус», его трогало, что Магда так невозможно плохо играет, – и вместе с тем в ней была какая-то прелестная, детская старательность, как у подростка, читающего поздравительные детские стихи. Горн тихо ликовал: он не сомневался, что Магда выйдет на экране неудачно, но знал, что за это попадет Кречмару, а завтра в виде реакции… Все это было очень забавно. Он принялся опять бродить рукой по ее ногам и платью, и она вдруг сильно ущипнула его.

Через некоторое время невеста появилась снова: она шла крадучись, вдоль стены, тайком шла в кафе, где светлая личность, друг семьи, видел ее жениха в обществе женщины из породы вампиров (Дорианна Каренина). Кралась она вдоль стены возмутительно, и почему-то спина у нее вышла толстенькая. «Я сейчас закричу», – подумала Магда. К счастью, экран перемигнул, появился столик в кафе, герой, дающий закурить (интимность!) Дорианне. Дорианна откидывала голову, выпускала дым и улыбалась одним уголком рта. Кто-то в зале захлопал, другие подхватили. Вошла невеста. Рукоплескания умолкли. Невеста открыла рот, как Магда никогда не открывала. Дорианна, настоящая Дорианна, сидевшая впереди, обернулась, и глаза ее ласково блеснули в полутьме. «Молодец, девочка», – сказала она хрипло, и Магде захотелось полоснуть ее по лицу ногтями.

Теперь она так боялась каждого своего появления, что вся слабела и не могла, как прежде, хватать и щипать назойливую руку Горна. Она дохнула ему в ухо горячим шепотом: «Пожалуйста, перестань, я пересяду». Он похлопал ее по колену, и рука его успокоилась.

Невеста появлялась вновь и вновь, и каждое движение терзало Магду, она была, как душа в аду, которой бесы показывают земные ее прегрешения. Простоватость, корявость, стесненность движений… На этом одутловатом лице она улавливала почему-то выражение своей матери, когда та старалась быть вежливой с влиятельным жильцом. «Очень удачная сцена», – шептал Кречмар, перегибаясь через Горна. Горну сильно надоело сидеть в темноте и смотреть скверную фильму. Он закрыл глаза и стал вспоминать, как было трудно и вместе с тем весело рисовать для кинематографа движения Чипи, – тысячи движений. «Надо что-нибудь придумать новое, – непременно надо придумать».

Драма подходила к концу. Герой, покинутый вампиром, шел под сильным дождем в аптеку покупать яд. Невеста в деревне играла с его незаконным ребенком, младенец к ней ластился. Вот она почему-то провела тылом руки по платью. Это движение не было предусмотрено, – она словно вытирала руку, а младенец глядел исподлобья. По залу прошел смешок. Магда не выдержала и стала тихо плакать.

Как только зажегся свет, она встала и пошла к выходу. «Что с ней, что с ней?» – пробормотал Кречмар и быстро за ней последовал. Горн выпрямился, расправляя плечи. Дорианна тронула его за рукав. Рядом стоял господин с ячменем на глазу и позевывал.

«Провал,– сказала Дорианна, подмигнув.– Бедная девочка».

«А вы довольны собой?» – спросил Горн с любопытством.

Дорианна усмехнулась: «Нет, настоящая актриса никода не бывает довольна».

«Художники тоже, – сказал Горн. – Но вы не виноваты. Роль была глупая. Скажите, кстати, как вы придумали свой псевдоним? Я все хотел узнать?»