Читать книгу "Зеркальщик - Филипп Ванденберг"

— Квиты?! — воскликнул зеркальщик. — Не смешите меня!

Кажется, исчезновение Эдиты мало беспокоило Мориенуса, потому что он ответил:

— Вы должны быть благодарны мне, мастер Мельцер, ведь, как-никак, ваша поездка в Константинополь принесла вам знакомство с императором. Насколько мне известно, ваше зеркало вернуло его к жизни. Хотелось бы мне, чтобы это я продал ваше зеркало императору Иоанну.

Мельцер предпочел промолчать. Он поглядел мимо Мориенуса и его утонченной спутницы на гостей, которые приветствовали друг друга почтительными поклонами. Казалось, все друг друга знают, и как только появлялось новое лицо, начинались перешептывания и пересуды, начинались сплетни, потому что тот или иной появился с новой дамой. Мориеиус не был исключением. Напротив. Поскольку купец знал, что Мельцер в этом городе чужой, он, не спрашивая зеркальщика, стал называть имена и особенности тех гостей, которые проходили мимо них.

Среди гостей были люди респектабельные, достойные господа с длинной бородой, которых вполне можно было представить на церковной должности и которые вместо этого оказывались торговцами оружием или спекулянтами. И наоборот, посвященные в сан мужи, префекты и прелаты выглядели словно жалкие ничтожества. Не говоря уже о дамах, которые, как выразился Мориенус, не заслуживали этого слова ни в малейшей степени, поскольку были куплены на вечер или же были известными во всем городе конкубинами.

С восторженным взглядом, которому позавидовал бы и сам святой Франциск во время стигматизации, патриарх Никифор Керулариос, мужчина с кустистыми черными бровями и белой окладистой бородой, в которой свободно могла бы свить себе гнездо пара птиц, благословил, невзирая на лица, выставленные напоказ груди благочестивых конкубин. Об эквилибристе-канатоходце из Перуджи говорили, что он способен забраться по канату на любую башню в мире, лишь бы канат был достаточно длинным и прочным. По дороге на Восток канатоходец остановился на четыре недели в Константинополе, чтобы взойти на башню Галатеи. Он появился в облегающем костюме из шелка насыщенного зеленого цвета, окутывавшем его с головы до ног, и нигде не было видно ни шва, ни пуговицы, так что многие высказали предположение, что шелкопряды сшили костюм прямо на его теле. И хотя нигде поблизости не видно было каната, который подошел бы для его целей, канатоходец кокетливо пританцовывал, постоянно ставя одну ногу перед другой.

Богатые судовладельцы, все как один генуэзцы, появились одетые словно князья. Хотя они не отличались хорошими манерами, император не мог позволить себе не пригласить их на Праздник Кувшинок, ведь богатство и власть генуэзцев были безграничными. Итак, они входили друг за другом, под балдахинами с гербами, в сопровождении слуг в ливреях цвета корабельного флага, в то время как сами господа предпочитали расшитые золотом одежды. Самого яркого из них, Риккардо Рубини, настоящего великана, сопровождали не менее двенадцати слуг. Если бы на почтительном расстоянии за ним не следовала его жена Антония, фееподобное создание редкой красоты, то судовладельца можно было бы счесть Папой Римским.

Для приглашенных купцов у Мориенуса в запасе были только презрительные замечания. Большинство из них, как сообщил он, жили не по средствам, и их показное богатство во много раз превышало их возможности. Они заручились приглашением в надежде на прибыльные сделки — ведь ни для кого не секрет, что Алексиос, придворный дворецкий императора, продажен, словно немецкий ландскнехт.

— Или же выдумаете, — заметил Мориенус, указывая пальцем на странную пару, в отличие от остальных гостей производившую довольно жалкое впечатление, — что император их обоих приглашал?

Но пара привлекала внимание не только своей бедностью. Девушка была не старше тринадцати лет. Даже если бы она была лучше одета и вымыта, ей все равно было бы очень сложно скрыть свое состояние. Она поражала своей бледностью, и даже яркие румяна на щеках не могли скрыть ее болезненный вид. Возможно, девушка стала бы красивой, но ее красоту задушили еще до того, как она успела расцвести. Во взгляде юной прелестницы не было стыда, а сильный голос был груб, словно кожаный кошель. Длинное бархатное платье явно знавало лучшие времена. Ее звали Теодора, и она была одной из самых популярных проституток города.

Ее спутник, одетый в черное мужчина лет пятидесяти, бросался бы в глаза и без девушки, которая шла рядом с ним. Его внешность была настолько удивительна, что каждый, кто видел его впервые, не знал, каким считать его: страшным или смешным. От пят до макушки в нем было шесть футов росту, то есть он был на голову выше всех присутствующих — чтобы, как шутили у него за спиной, находиться поближе к звездам. Бизас, так звали его, был известным звездочетом и астрологом. Он заставил говорить о себе благодаря рискованным пророчествам, которые пока что неизменно сбывались. Бизас даже утверждал, что знает год и день, когда турки захватят Константинополь, и хранил эту тайну в медной кружке, запаянной оловом, в секретном архиве Ватикана. Астролог заявлял, что если он ошибется, то бросится вниз с самых высоких ворот города у всех на глазах.

Все делали вид, что стараются избегать Бизаса, словно пользоваться его услугами считалось дурным тоном. Но самые именитые горожане Константинополя тайком приходили к нему, и всем было известно, что богатые корабельщики из Перы отправляют свои суда в Индию и Китай только в определенные дни, которые звездочет объявил благоприятными.

В отличие от большинства гостей, спешивших убраться с дороги одетого в черное мага и его миниатюрной спутницы, Мориенус не постеснялся поприветствовать Бизаса и спросить его о положении созвездий.

Тут звездочет схватился за голову обеими руками и запричитал:

— Для некоторых, господин, было бы лучше не принимать приглашения на Праздник Кувшинок. Звезды, господин мой, предвещают ужасные вещи. Я вижу кровь и смерть, чтобы вы знали, господин!

Мориенус был убежден в способностях Бизаса, с тех пор как тот после появления на свет трех дочерей от двух женщин правдиво предсказал рождение сына. Купец огляделся вокруг, словно опасаясь, что их подслушивают, и испуганно спросил:

— Кто же может желать мне зла, звездочет? Бизас замахал руками:

— Господин, я не говорил, что мое предчувствие касается вас. Разве я такое говорил?

— Нет, нет, — ответил Мориенус, беря за руку свою спутницу, — но скажи же мне, кого оно касается?

Зеркальщик следил за разговором со странным астрологом скорее из любопытства. Вдруг Мельцер почувствовал на себе колючий взгляд Бизаса и ответил ему тем же.

Мориенус, от которого не укрылась молчаливая перепалка, сказал, обращаясь к звездочету:

— Это мастер Михель Мельцер, зеркальщик…

— Я знаю, — перебил его Бизас, — родился в Майнце, четвертого лютеня в году тысяча четыреста десятом от Рождества Христова.

Мельцер испугался. Растерялся. Откуда звездочет знает день его рождения? Даже Мориенус не знал этого.

— Ему известно обо всем, — пояснил Мориенус. — Говорит, это написано на звездах.