Читать книгу "Девятый чин - Олег Егоров"

До появления Никиты все трое были предоставлены самим себе, потому как единственный посетитель дремал за крайним столиком над порожней кружкой и следующую, судя по всему, заказывать не торопился. Вышибала Чеботарев, сидя у входа, шелестел страницами «Пентхауза», Гоча, повернувшись к залу спиной, тайком изучал в зеркале за стойкой свою широченную пасть с отсутствующими уже неделю передними резцами, ну а Стручков маялся в ожидании заветной половины второго.

Стручков, человек пьющий, но обладающий при этом недюжинной силой характера, прежде половины второго не начинал.

— Правильно, что американцы до ланча воздерживаются, — делился он с ближними личным опытом. — Потому и достигли, подлецы. Кто владеет собой, тот владеет миром. И подводные лодки у нас — дерьмо. Хотя вряд ли. Дерьмо не тонет.

К назначенной минуте Гриша становился раздражителен и суетлив. Он то и дело поглядывал на циферблат копии Биг Бена. При этом на лбу у Григория выступала предательская испарина, а слух обострялся, как у мотогонщика на старте. Уже и бокал темного «Гессера» с пенной шапкой дожидался его по правую руку. Каждые полчаса «Биг Бен» исполнял мотив песенки «Сулико», соединяя таким образом две великие культуры. И в этот день все было бы как водится, если бы вместо долгожданной мелодии не звякнул дверной колокольчик. От неожиданности Гриша, уже сжимавший в цепких пальцах бокал, выплеснул пиво на чистую рубашку Бедашвили. Тот как раз обернулся к посетителю.

— Дикий совсем?! — позабыв о вновь прибывшем клиенте, Гоча стал оттирать салфеткой расплывающееся пятно.

— Вот ведь как! — Стручков осуждающе глянул на застывшего у двери Никиту.

— Смотри-ка. — Гоча брезгливо оттянул кончиками пальцев рубашку на животе. — Итальянская, а промокла насквозь.

— Солью присыпь, — посоветовал опытный Стручков, заново наполняя опустевший бокал.

— Солью, — мрачным эхом откликнулся Гоча. — И перцем. Аджики еще добавим. И после мы, Стручков, будем это кушать.

Брусникин, помедлив, двинулся к стойке бара.

— Мне бы Павла Андреевича, — обратился он к нервному официанту.

— А Чеботареву бы Шэрон Стоун. А Гоче — рубашек дюжину. А мне бы — пива.

Одним духом осушив свой бокал, Стручков успокоился. Его потянуло на риторику. Иначе говоря, на красивую, но малосодержательную речь.

— Всем бы нам чего-нибудь несбыточного, — произнес он с пафосом. — Нет чтобы сбыточного, так нет же. Сбыточное — сбывается. За вчерашний вечер мы сто пятьдесят литров пива сбыли. И это не предел наших возможностей. Хотя подводные лодки у нас — говно. А если иначе посмотреть, то — не говно. Говно не тонет, а лодки наши…

— Капкан его фамилия, — перебил Никита набравшего обороты софиста-любителя.

— Капкан?!

Официант и Гоча переглянулись. Они оба превосходно знали как самого Капкана, так и то обстоятельство, что еще месяц назад «смотрящий» Малюты приказал всем долго жить.

— Нет, генацвале. — Гоча покачал головой. — Мы такого не знаем. Совсем не знаем. Здесь его каждый не знает. А ты не из ФСБ, друг? Про него ФСБ уже спрашивал.

По бегающим глазам бармена Никита догадался, что Капкан тому вполне известен. И еще он догадался, что в поисках «продюсера» ему здесь никто содействия не окажет.

Брусникин достал из бумажника пятисотрублевую купюру.

— Между нами, я из Кривого Рога. — Купюра придвинулась к Бедашвили. — Долг Павлу Андреевичу привез. Он же тебе спасибо скажет.

— Рубашку вот испортил. — Гоча показал Брусникину пятно, отдаленно похожее на латиноамериканский континент. — От «Армани» рубашка была. Теперь от кого?

— У «Армани» все в кармане, — сострил Гриша, взял со стойки розовую ассигнацию и засунул ее в карман Гочиной рубахи.

— Так что же? — Никита выжидающе посмотрел на бармена.

— Пиво. — Бедашвили ухмыльнулся беззубым ртом. — Кружка по сотне. Но — литровая. Итого, пять выходит. И шестая от меня как от человека человеку. А капкан что? Его на волка ставят.

— Я на волка не ставлю. — Гриша осушил второй бокал. — Здесь бега рядом, так я на Стремительного ставлю чисто в ординаре.

«Нет, — удрученно подумал Никита, — Вергилия мне здесь не найти».

— Из ФСБ, значит, уже интересовались?! — В пустом помещении вопрос Никиты прозвучал вызывающе громко. — Ищут пожарные, ищет ЧК парня какого-то лет сорока?!

И вызов его был услышан. Портьера сбоку от стойки, прикрывавшая дверь в подсобные помещения, резко отдернулась. На авансцену выступил директор пивной Галактион Давидович Лордкипанидзе.

— Это что?! — произнес он, враждебно изучая Никиту. — Стихи?!

— Они, — подтвердил Брусникин, придвигая к себе кружку с пивом, наполненную Гочей из медного крана в форме курительной трубки.

Поясная статуэтка, изображавшая Шерлока Холмса с трубкой в зубах, была гордостью исполнительного директора. Такую подачу бочкового пива для клиентов он разработал сам. Когда следовало наполнить очередной бокал, бармен переворачивал трубку великого сыщика, и та выдавала соответствующую порцию охлажденного напитка.

— Поэт?! — в голосе грузинского лорда прозвучало что-то металлическое, но Брусникин не придал этому значения.

— Поэт ли я?! — ответствовал он с горечью. — Пожалуй. Поэт в России больше, чем поэт. Но меньше, чем заведующий клубом.

Поэтов Галактион Давидович страшился как студентов МАИ, бойцов ОМОНа, бомжей и налоговой инспекции вместе взятых.

Минула всего неделя, как такой поэт, налившись пивом, выдернул из-за пазухи засаленную школьную тетрадь и вскочил в грязных кедах на стойку. С этой импровизированной трибуны поэт стал матерно, но в рифму обличать как официальную власть, так и сильных мира сего, находящихся к ней в оппозиции. Видимо, поэт был из принципиальных соискателей правды.

Гоча пробовал спихнуть поэта шваброй, но швабра оказалась бессильна. Хуже того, вырванная из рук Бедашвили, она сама обратилась против бармена и черенком выставила ему ряд передних зубов. При этом контрудар сопровождался громогласной репликой: «Поэтов можешь ты не бить, но полотеров бить обязан!»

Безобразие закончилось форменной потасовкой, на шум которой сбежались студенты МАИ, проводившие досуг на лоне природы. С воплями «Звери наших метелят!» они принялись крушить мебель и стекла. Шайка бомжей, промышлявших неподалеку, воспользовалась всеобщей сумятицей и утащила из подсобного помещения шесть коробок отборного коньяка «Ахтамар». Затем приехали бойцы ОМОНа, вызванные кем-то из прохожих, и навели порядок, выбив при этом Гоче еще один зуб и крупно оштрафовав заведение. Налоговая инспекция пожаловала только на следующее утро по сигналу какого-то члена депутатской комиссии, проживающего этажом выше и лишившегося в связи с происшедшим бардаком заслуженного отдыха.

— Чеботарев! — взвился не на шутку встревоженный директор.