Читать книгу "В России жить не запретишь - Сергей Донской"

– Давайте лучше насчет оплаты, – сухо сказал Бондарь. – Надеюсь, деньги вперед?

Конягин зашелестел извлеченным из кармана пакетом.

– Здесь четверть суммы. В рублевом эквиваленте. Сам понимаешь, штаб округа не коммерческий банк. – Генерал горестно вздохнул, выпуская деньги из рук. – Если бы ты знал, капитан, чего мне стоило такую сумму наличными раздобыть…

– Не знаю и не хочу знать, – отрезал Бондарь. – Когда я получу остальное?

– Сразу по возвращении, – пообещал оживившийся почти до суетливости Конягин. – Если что, деньги будут выплачены твоей жене, не сомневайся.

– Сомневаюсь.

– Да ты что? За кого ты меня принимаешь?

– Успокойтесь, никто вас в нечестности не обвиняет… Пока, – добавил Бондарь после секундного колебания. – Но никаких трагических случайностей я не допускаю, а потому они отменяются. Деньги получу я и только я, из рук в руки. Жене совсем не обязательно знать, кто и за что мне платит.

– Понятное дело, – прогудел Конягин с облегчением. – Но это же на самый крайний случай. Ты понимаешь, о чем я толкую, капитан?

– Нет, товарищ генерал, не понимаю. Я обязан вернуться, и я вернусь. Никаких «но» быть не может.

– Завидую твоей уверенности.

Левый глаз Конягина то мелко подрагивал, то диковато выпучивался. Словно он видел этим беспокойным глазом нечто такое, о чем его собеседник даже не догадывался. Наблюдать за этим тиком было неприятно, и Бондарь притворился всецело поглощенным пересчитыванием рублевых купюр.

* * *

У него вертелось на языке множество вопросов, на которые он не рассчитывал получить ответы. Кому именно в штабе потребовались документы? Каким образом они перекочевали в старенький компьютер, захваченный чеченцами? Это и в самом деле сведения государственной важности или же компромат на кого-то из сильных мира сего? Действительно ли Бондарю предлагают послужить Отечеству, или он должен спасти шкуру очередного зарвавшегося золотопогонника?

Вместо того чтобы задавать эти риторические вопросы, Бондарь решил прояснить для себя сугубо практическую сторону дела.

– Как осуществляется выход на отряд Ворона? – спросил он, швырнув деньги на диван.

Конягин повозился, устраиваясь на стуле поудобнее. Догадался, что переговоры с упрямым капитаном переходят в завершающую стадию. Он уже не просил, не убеждал, не увещевал. Ставил перед подчиненным задачу, вводя его в курс дела ровно настолько, насколько считал нужным. Поглядывая на него, Бондарь слушал, впитывая, как губка, не только слова, но и жесты, оговорки, интонации. Чуяла его душа, что дело, возможно, не просто темное, но и нечистое. Чуяла… и не протестовала. Потому что конечная цель – уничтожение одного из самых жестоких полевых командиров – оправдывала средства. Черт с ним, с компьютером и хранящейся в нем информацией. Предстоящая расправа с Черным Вороном – вот что занимало мысли Бондаря. Вор должен сидеть в тюрьме, а бандит должен лежать в земле. Всякий раз, когда в мире осуществляется этот нехитрый принцип, нормальным людям становится чуточку легче. Известные гуманисты и правозащитники разбили бы столь примитивную теорию в пух и прах, они бы многое могли порассказать о ценности любой человеческой жизни, о свободе выбора, о том, что насилие порождает насилие. Но Бондарь никогда не общался с профессиональными гуманистами, он их, честно говоря, недолюбливал. Они не проживали в горных селениях, подвергающихся налетам чеченских боевиков, они предпочитали демонстрировать широту своих взглядов в хорошо охраняемых телестудиях. Посади председателя общества защиты диких животных в клетку с голодными волками, и он запоет совсем другие песни. Точно такая метаморфоза грозит любому гуманисту, оказавшемуся нос к носу с террористом.

Так что пусть говорят, коли языки хорошо подвешены. Бондарь предпочитал действовать, и в настоящий момент его занимало «что» и «как», а не «отчего» и «почему». Он выяснил, что похищенный компьютер снабжен радиомаяком, который при включении в сеть посылает постоянный сигнал, засекаемый со спутника. Это означало, что в нужный момент местонахождение лагеря боевиков будет зафиксировано с точностью до пятидесяти метров. Бондарь узнал также, что искомый «Пентиум» имеет ряд характерных признаков: зигзагообразную царапину на правом боку корпуса и два сигаретных ожога на крышке. «А ведь компьютер принадлежит «сивому мерину», – сообразил он, ничем не выдавая своей догадливости. – Уж слишком точным росчерком изобразил генерал конфигурацию царапины. Вот тебе и дело государственной важности. Впрочем, плевать. Все эти тайны мадридского двора меня не касаются. Мне бы до Ворона и его своры добраться, да живым уйти, да деньги Лизе вручить. Не век же на довольствии жены числиться».

– Компьютер уничтожишь только в самом крайнем случае, – продолжал инструктаж Конягин. – При тяжелом ранении. Или попав в окружение. Но все же постарайся его забрать, капитан.

– Снаряжение? – коротко спросил Бондарь.

– Все, что необходимо, – питание, снаряжение, оружие – будет выдано на месте. Список составишь сам.

– Отход?

– Вызовешь «вертушку» по рации. Тебя подберут максимум через час.

– Мне понадобится интенсивная тренировка, – сказал Бондарь. – Стрельба и рукопашка. Пусть со мной ваши спецы по полной программе поработают.

– Заметано, – ухмыльнулся Конягин. – У разведчиков это называется «мордой по стиральной доске водить». Но в полную силу заняться тобой они не успеют, времени будет в обрез. Как только боевики включат компьютер, тебя доставят на место, а там, сам знаешь, уже не до тренировок.

– Я знаю. – Взгляд Бондаря был холоден. – Когда отправка на базу?

– Да хоть сейчас. – Конягин взялся за мобильник. – Распоряжусь приготовить самолет к вылету.

– Позже. Пришлете машину к одиннадцати.

– Она уже у подъезда. Собирай вещички, и поехали.

– Нет. – Бондарь распрямился перед успевшим подняться генералом. – Встретимся в одиннадцать.

– Так не пойдет, – запротестовал Конягин. – Получается, что я сам должен в машине торчать, вашего капитанского высокоблагородия дожидаючись?

– Решать вам. Я должен попрощаться с женой. По-человечески.

Прежде чем заговорить, Конягин был вынужден придержать пальцами трепещущее веко.

– Слушай, не выламывайся, капитан. Долгие проводы – лишние слезы. Укладывай бельишко, и в путь. Сухим и мокрым пайком я тебя обеспечу, будь спок.

Бондарь молчал и смотрел, смотрел и молчал. С таким же успехом можно было взывать к благоразумию восковой фигуры.

– Как знаешь, – раздраженно бросил Конягин, направившись к выходу из комнаты. – Жду внизу. Буду премного благодарен, если сумеешь освободиться раньше, капитан.

– Я выйду в двадцать три ноль-ноль, – произнес Бондарь голосом, начисто лишенным всяческих эмоций. – Если вас что-то не устраивает, найдите себе другого специалиста… по персональным компьютерам.