Читать книгу "Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины"

– Давайте поедем ко мне и там спокойно поговорим, – перебила ее Анастасия и нажала на газ. – Как глупо было не взять с собой никакого успокоительного, – пробормотала она про себя, но Полина услышала.

– При чем здесь успокоительное? – взвилась она. – Вы должны были помочь, вы обещали!

Но Анастасия ничего не ответила и молчала до самого дома.

Держа Полину под руку, она помогла ей подняться по лестнице (только тут девушка сообразила, то оставила трость в квартире Максима). Осторожно ввела в квартиру, бережно усадила в кресло. В этой настойчивой заботе было что-то оскорбительное. Словно с сумасшедшей, подумала Полина и хотела опять возмутиться, но поняла, что Анастасии рядом нет.

– Все хорошо, – снова возник ее голос рядом через довольно короткое время, – сейчас вам станет легче. – Полина почувствовала какой-то влажный холод в предплечье, запах спирта – и сразу за этим резкую мгновенную боль. – Я сделала вам укол, – объяснила Анастасия, – простите, что не предупредила, но я боялась…

– Что я не позволю? Стану сопротивляться? Не нужно со мной обращаться как с сумасшедшей.

– Вам нельзя волноваться, простите еще раз. Лекарство подействовало мгновенно, по телу растеклось тепло, все стало нестрашно и как-то безразлично.

– Видишь ли, Поленька, – ласково проговорила Анастасия и нежно погладила ее по голове, – Максима нет. Он существует только в твоем воображении.

– Что значит – нет? – попыталась возмутиться Полина, но почувствовала, что это ее почему-то совсем не трогает.

Часть вторая

Глава 1

Перед тем как провалиться в черную дыру пробуждения, пройти все круги ужаса и отчаяния, Полина побывала в своем самом прекрасном, самом светлом сне. Потом она всю жизнь пыталась его вспомнить, тосковала по нему, как по утраченному счастью, но сюжет затерялся в суетливой житейской реальности. Наверное, так душу грешника, прежде чем низринуть в ад, проносят по райским кущам. Чтобы мучения его стали еще ужаснее: теперь он знает, чего лишился, куда никогда не сможет попасть.

Впрочем, это был не совсем сон. Она слышала голоса людей извне, ощущала, как ее перемещают, но все эти звуки и ощущения преломлялись в каком-то невиданно блаженном свете. Потом все стихло, она осталась одна, но сон – не сон продолжался. Ей представлялось, что она лежит на мягчайшем матрасе из листьев необыкновенно красивых растений, издающих чудесный аромат. Она слегка шевельнула рукой – листья издали тонкий мелодичный звук. Ее тело, как чуткая скрипка, которую положили на рояль, пропустило через себя этот звук, завибрировало, рождая свою собственную музыку. Музыка разрослась в ней, заполнила ее всю – и вот уже она не Полина, а чистая субстанция звука. Всевидящая и всепонимающая, всю мудрость мироздания воплотившая в этот чистый звук.

Звук хотел оставаться чистым, не обретать материальности, не соединяться с инструментами, но субстанция Полина понимала, что сделать это придется, иначе он останется только в ней одной и никогда не будет услышан.

Музыканты уже расселись по своим местам на площадке парка, готовые начать концерт. Нужно было спешить. Распавшись на отдельные ноты, она тронула листья, как струны, взмахнула рукой – и оркестр заиграл, музыка обрела тело. Но это была совсем другая, совсем новая мелодия, не из их обычного репертуара, она рассказывала каждому о каждом все то, о чем он так мучительно пытался узнать. Полина была этой мелодией, это она и рассказывала, жадно вслушиваясь в свой рассказ. Лицо Максима просветлело, лицо его жертвы обрело покой и превратилось в точную копию…

– Так вот в чем дело! – закричала Полина, перекрывая своим криком оркестр. Разгадка так очевидна, ответ все время лежал на поверхности, почему же ни Максим, ни она этого не увидели? Но теперь он узнал…

Не узнал, не услышал. Его просветленное лицо было застывшим и статичным – это всего лишь кадр из будущего, после того, как она ему скажет. Нужно спешить, нужно очень спешить, потому что, если она опоздает, предсказание ее видения не сбудется. Пленка порвется как раз на месте его просветления. Нужно спешить, поскорее проснуться.

Полина усилием воли открыла глаза, изгнала себя из счастливого, постигшего истину сна – и провалилась в черную дыру пробуждения.

Непроницаемая темнота, музыка смолкла внезапно, словно нажали на кнопку «стоп». Истина, открывшаяся ей, испугавшись темноты и тупой тирании телесного, капитулировала.

Сон кончился, и иллюзия развеялась. Свет погас – звуки, запахи, ощущения и предметы, не преломляясь больше в его волшебных лучах, обрели свое обыденное значение: стук часов на тумбочке, кровать в комнате ее квартиры, домашние знакомые запахи, головокружение и легкая боль в предплечье. Все это еще следовало упорядочить. Но сначала узнать, сколько времени она проспала. Потому что… нужно спешить.

Полина протянула руку к будильнику (стекло снял Виктор, чтобы она могла определять время на ощупь) – и промахнулась. Рука ее прошла, не встречая препятствий, не только мимо будильника, но и тумбочки – рука ее провалилась в черную дыру слепой пустоты. И тут же часы остановились, перестали стучать. И кровать под ней превратилась в чужую, и привычные домашние запахи улетучились – комната, чужая, неизвестная, заполнилась запахом тревожно знакомых духов. Куда она попала? Что произошло?

Постепенно память начала восстанавливать цепочку событий: визит к Максиму, Анастасия, укол и, как кульминация, ее слова: «Максима нет. Он существует только в твоем воображении».

Как и часы – фантомный ход времени, как до этого сон. Максима нет, все это лишь ее безумные видения. Иллюзия расследования – история болезни.

Полина села на чужой кровати, ощупала вокруг себя чужую, враждебную пустоту. Куда она все же попала?

Поднялась, сделала несколько неуверенных шагов вперед, вытянув руки, наткнулась на какой-то предмет – он с грохотом провалился в черную бездну. Села на корточки, чтобы понять, на что налетела, – это оказался обыкновенный стул. Поставила на место, пошла, обогнув его, дальше. Руки уперлись в стену, гладкую, холодную, – в домашних комнатах таких стен не бывает. Пошла вдоль стены, наткнулась на дверь. Нащупала ручку, повернула, но дверь не открылась. И тут ею овладели такой ужас и отчаяние, что она рухнула на пол и разрыдалась.

Сколько времени это продолжалось, она не знала: часы не шли, время превратилось в сплошную иллюзию. Но ей показалось, что прошел не один час, прежде чем она услышала, как щелкнул замок в двери. Этот щелчок и это потерянное ощущение времени вызвали в ней новый взрыв отчаяния и безнадежности, напомнив о том, чего не существует в реальности.

Запах тревожно знакомых духов усилился, голос враждебно ласковый произнес:

– Проснулись, Поленька? Вот и хорошо.

Руки, назойливо заботливые, подняли ее с пола и усадили на стул.

– Успокойтесь, не нужно плакать, все хорошо.