Читать книгу "Ледяной ветер азарта - Виктор Пронин"

– Да просветили уж, ввели в курс. Панюшкин дал первые показания. Отчет твой мы получили еще раньше. Вот что мне скажи: сколько народу живет у вас? Что-то Поселок мне больно пустынным показался, когда-никогда человек пройдет, лошадь покажется, собака по делам своим собачьим пробежит...

– Человек сто строителей да местных около тридцати. Ну, еще десяток на почте, в столовой... Считай, сотни полторы в самое густонаселенное время. Сейчас-то едва половина наберется. Затишье... А когда в делах затишье, тут и жди всяких происшествий, тут они и повалят.

– Подолгу ждать приходится? – Белоконь улыбнулся, показав ряд белых сильных зубов.

– Чего спрашивать – сам знаешь. Отчеты не задерживаем, как радость какая случится, всегда поделимся, не таимся. Вот порезал один другого, ты на другой день уже выводы делал. – Шаповалов широкой ладонью провел по наголо стриженной круглой голове. – Начинать-то с кого?

– Не будем нарушать ход событий. Все началось в магазине? С магазина и начнем. Зови, Михаиле, продавца. Как ее... – Белоконь заглянул в бумажки. – Вера Ивановна Жмакина.

– Ну что ж, с Верки и начнем. – Шаповалов вышел на крыльцо, опять беззлобно поругался с кем-то, посмеялся, кого-то отчитал нарочито строго, даже голос стараясь делать грубее, внушительнее, и, наконец, вернулся.

Вслед за ним вошла Жмакина, молча постояла, привыкая к полумраку, хмыкнула непонятно чему, повернулась к следователю:

– Здравствуйте вам.

– Ты что же это, голубушка, на Украине родилась?

– А как вы догадались?

– Хитрый потому что! Тебе ничего про мою хитрость не говорили? Сейчас сама все поймешь. Садись, Вера, платок снимай. Тепло тут у нас. И дело жаркое, и печь Михаиле натопил так, что спасу нет. Да, предупреждаю, за ложные показания несешь уголовную ответственность.

– Так что ты того... не балуй! – строго добавил Шаповалов.

– Это как же понимать? Похоже, вы мне угрожаете? – Вера прищурилась, не приняв ни шутливого тона Белоконя, ни строгости участкового.

– Что ты, что ты! – замахал руками следователь. – Какие угрозы! Меня самого за угрозы посадят! Понимаешь, Вера, по закону я должен предупредить, чтобы человек знал – за вранье судят. Поняла? Зовут меня Иван Иванович. Тезки мы с тобой по батюшке, вроде братца с сестрой.

– Ага, – Вера кивнула головой, решив что-то для себя. – Я, конечно, извиняюсь.

– Ничего, бывает. Я почему предупредил – чтоб не говорила ты потом, что, мол, вовсе не врала, а пошутила. Понимаешь, шутки у некоторых до того чудные бывают... Так вот за такие шутки можно кой-чего схлопотать. А то бывали случаи! Если не возражаешь, приступим? Ты работаешь в магазине? И, как я понял, нечто вроде распивочной там у вас?

Вера чуть ли не минуту с подозрением смотрела на Белоконя, усмехнулась:

– И точно, Иван Иванович, хитрый ты человек. Ну ладно, господь тебя простит. А что до остального, то правду тебе сказали, торгуем пивом в магазине, потому как нет больше в Поселке торговых точек. Пиво иногда летчики забрасывают попутными вертолетами. Не отказываться же – мужики проклянут. Не отказываемся. И народ доволен, и план есть.

– А тебе от пива какая радость? Ведь хлопоты одни! – Белоконь от любопытства даже голову набок склонил.

– Ну как же, если люди довольны, мне это всегда в радость, – Вера откровенно улыбнулась. – Для людей работаем, стараемся в меру сил.

– Я смотрю, Вера, ты тоже очень хитрый человек. – Ручка следователя быстро-быстро заполняла линованный голубоватый бланк. – Скажи, будь добра, а сколько тебе лет?

– А сколько бы ты дал?

– Годик я бы тебе на всякий случай дал! – не выдержал Шаповалов. – Ишь язык распустила! Следствие идет! Показания даешь, а не пивом торгуешь! Человек с тобой по-людски говорит, совесть поимей! Документы оформляются, а ты все думаешь, что заигрывают с тобой! Отыгралась, хватит! Для протокола человек спрашивает, а не для того чтобы!

– Для протокола – двадцать девять, – вздохнула Вера.

– Двадцать девять?! – воскликнул следователь. – Надо же... Я думал, совсем девчонка! Лет двадцать, ну, двадцать два...

– Видишь, Михалыч, как надо с женским полом разговаривать? – повернулась Вера к участковому. – А от тебя, кроме хамства сплошного, и не услышишь ничего. Отыграла, видишь ли... Ничего, еще поиграем! Такие игры затеем – ошалеешь!

– Продолжим наши игры, – вмешался Белоконь. – Ответь мне, Вера, на следующий вопрос... Ты замужем?

– Да. Хотя... Нет. Сейчас нет. И сошлась, и развелась на Проливе. Бог даст, опять сойдемся... Пролив, он такой – кого угодно и сведет, и разведет. Вот приедешь, Иван Иванович, в следующий раз, а фамилия у меня – Шаповалова! То-то смеху будет, а, Михалыч?

– Но-но! Ты это... не балуй! – участковый смешался и, чтобы скрыть растерянность, отошел к печке, начал подбрасывать в огонь оттаявшие поленья.

– Почему же разошлись? – спросил Белоконь.

– Была история... К нашему разговору отношения не имеет.

– Какая там история! – воскликнул Шаповалов. – В блуд Верка ударилась. А муж ее, Жмакин, наш главный механик, особо не рассуждал – дал ей коленом под одно место, и будь здоров!

Вера медленно повернула голову, посмотрела на участкового, долго так посмотрела, чтоб он успел заметить, какой у нее презрительный и опасный взгляд, чтобы осознал неизбежность крепкого разговора.

– Ну до чего же испорченность человеческая так легко все границы переходит! – обернулась Верка к Белоконю. – Не пришло ведь в голову сказать Михалычу, так, мол, и так, товарищ следователь, случилось у нашей Веры единственная красивая любовь в жизни, но кончилась печально. Нет, не сказал так и не подумал даже. Блуд, говорит, и все тут. А тоже мораль читает, жить учит. Подумать только – жить учит! А чему оно может научить? – В устах Веры «оно» прозвучало как высшая степень презрения.

– Ладно, Вера, – сказал следователь, – простим его. Человек строгих правил, опять же должность обязывает, работа ответственная... Простим. Расскажи о магазине.

– Та что там рассказывать... Обычный магазин, сделали его в брошенной избе. А как-то раз торговые наши организаторы и вдохновители не иначе как с перепугу забросили бочку пива. Мы, конечно, еще попросили. С тех пор иногда подбрасывают... Раз в месяц, в два, в три... Когда как.

– Много народу собирается?

– Пока пиво есть, почти все мужики перебывают, да и женщины, я заметила, не прочь пивком побаловаться. В магазин как в театр ходят – у нас ото и податься некуда. После работы приходи домой отсыпаться, а отоспавшись, на работу собирайся. Клуб, правда, есть при школе. Вы не были в том клубе? И правильно. Кроме наглядной агитации, нет ничего. Мыши одни. Эту самую агитацию развесили, когда год назад к нам один большой человек из района на охоту заглянул. С тех пор больше не заглядывал, агитацию по этой причине не протирали.