Читать книгу "История мира в 10 1/2 главах - Джулиан Барнс"

Она вспомнила одну страшную вещь, про которую как-то прочла в газете, в статье о жизни на борту супертанкера. В последние годы корабли становились все больше и больше, а их команды все меньше и меньше, потому что за людей работала техника. Стоило лишь запрограммировать компьютер где-нибудь в Мексиканском заливе или неважно где, и корабль практически сам шел оттуда в Лондон или Сидней. Это было гораздо удобней для владельцев, которые экономили кучу денег, и для команды, у которой теперь была только одна забота: как-нибудь убить время. Большую его часть они проводили внизу; пили там пиво, как Грег, насколько она поняла. Пили пиво и смотрели телевизор.

Так вот, одну вещь из этой статьи она не могла забыть. Там говорилось, что прежде кто-то всегда был наверху, в «вороньем гнезде» или на мостике, и следил за морем. Но теперь на больших кораблях уже нет впередсмотрящих — в крайнем случае, кто-нибудь иногда поглядывает на экран, по которому движутся световые пятна. Прежде, если вас носило по морю, например, на плоту или в шлюпке, а мимо шел корабль, было весьма вероятно, что вас подберут. Вы махали, и кричали, и пускали ракеты, если могли; вы привязывали к мачте свою рубашку; и всегда были люди, готовые заметить вас. Теперь вы можете болтаться в океане неделями, а когда наконец появится супертанкер, он пройдет мимо. Радар вас не заметит, потому что вы слишком малы, и вам повезет, если кто-нибудь по чистой случайности будет висеть на борту и блевать. Было множество случаев, когда потерпевших крушение, которых прежде обязательно бы спасли, просто не замечали; бывало даже такое, что людей давили корабли, идущие как будто бы им на помощь. Она пыталась представить себе всю эту жуть, страшное ожидание и потом это чувство, когда корабль проходит мимо, а ты ничего не можешь сделать, и все твои крики заглушает шум двигателей. Вот что не так в этом мире, подумала она. Мы отказались от впередсмотрящих. Мы не думаем о спасении других, а просто плывем вперед, полагаясь на наши машины. Все внизу, пьют пиво вместе с Грегом.

Так что судно на горизонте могло не заметить ее, даже если бы прошло рядом. Да она и не хотела, чтобы ее спасли, ничего такого. Просто узнать какие-нибудь новости о мире, только и всего.

x x x

Кошмары мучили ее все чаще. Похмелье дурных снов съедало все большую часть дня. Она чувствовала, что лежит на спине. Рука болела. На ней были белые перчатки. Похоже, она находилась в чем-то вроде клетки: по обе стороны поднимались вверх металлические прутья. Мужчины приходили и смотрели на нее, всегда только мужчины. Она подумала, надо записать все эти кошмары, записать, как будто это явь. Она сказала мужчинам в кошмарах, что собирается записать про них. Они улыбнулись и ответили, что дадут ей бумагу и карандаш. Она не взяла. Сказала, у нее есть.

x x x

Она знала, что рыба идет кошкам на пользу. Знала, что они здесь мало двигаются и потому толстеют. Но все же ей казалось, что Линда потолстела больше, чем Пол. Она не хотела верить, что это произошло. Не отваживалась.

Однажды она увидела землю. Завела мотор и поплыла к ней. Когда она уже различала мангровые деревья и пальмы, горючее кончилось, и ветер стал относить ее прочь. Удивительно, но, глядя на исчезающий остров, она не чувствовала ни грусти, ни разочарования. В любом случае, подумала она, найти новую землю с помощью дизельного двигателя было бы обманом. Надо учиться все делать по-старому: будущее лежит в прошлом. Пусть ветры ведут и охраняют ее. Она выбросила канистры из-под горючего за борт.

x x x

Я сошла с ума. Наверно, до отплытия я забеременела. Конечно. Как я не догадалась, что это и есть ответ? Все эти шуточки Грега насчет того, что он только оплодотворитель, а я не понимала очевидного. Вот зачем он вообще был. Вот зачем я его встретила. Все эти уловки кажутся теперь такими странными. Куски резины, мазь туда, таблетки внутрь. Больше ничего этого не будет. Мы должны опять вернуться к природе.

Узнать бы, где сейчас Грег; если он еще где-нибудь есть. Может быть, он умер. Я никогда не верила этому закону, что выживают самые приспособленные. Глядя на нас, всякий решил бы, что уцелеть предстоит Грегу: он крепче, сильнее, практичней, во всяком случае, по нашим меркам, консервативней, беспечней. Я мнительна, никогда не умела плотничать, не такая самостоятельная. Но уцелеть суждено мне; во всяком случае, у меня есть шанс. Выживание мнительных — вот, значит, что получается? Люди, подобные Грегу, вымрут, как динозавры. Если хочешь уцелеть, ты должен понимать, что происходит; это и есть настоящее правило. Я уверена, были звери, которые почувствовали приближение ледникового периода и отправились в далекий, трудный путь в поисках безопасных земель с более теплым климатом. И уверена, что динозавры считали их чересчур нервными, приписывали все предменструальному синдрому, говорили, курицы безмозглые. Интересно, северные олени знали, что с ними случится? Вам не кажется, что они всегда это как-то чувствовали?

x x x

Мне говорят, я ничего не понимаю. Не умею делать правильные выводы. Послушайте-ка их, послушайте, как они делают выводы. Случилось это, говорят они, а благодаря этому случилось то. Была война тут, битва там, где-то свергли короля, великие люди — вечно эти великие люди, я устала от великих людей — вот настоящие виновники событий. Может быть, я слишком долго была на солнце, но я не понимаю их выводов. Я гляжу на историю мира, которая подходит к концу, хотя они этого не замечают, и не вижу того, что видят они. Все, что я вижу, — это откуда берутся старые выводы, делать которые мы давно разучились, потому что так проще травить оленей, и рисовать им полосы на спине, и скармливать их норкам. Кто же виновник этих событий? Какой великий человек поставит это себе в заслугу?

x x x

Смешно. Послушайте этот сон. Я лежала в постели, и я не могла двигаться. Все было немного размытым. Я не знала, где я. Там был человек. Не помню, как он выглядел, — просто человек. Мужчина. Он сказал:

— Как вы себя чувствуете? Я сказала:

— Прекрасно.

— Правда?

— Конечно. А что тут странного?

Он не ответил, только кивнул и, казалось, оглядел сверху вниз все мое тело — я была под одеялом, разумеется. Потом сказал:

— Больше не тянет?

— На что не тянет?

— Вы знаете, о чем я говорю.

— Прошу меня извинить, — сказала я (забавно, как во сне вдруг становишься необычайно вежливой, хотя наяву и не подумала бы), — прошу меня извинить, но я действительно не имею ни малейшего понятия о том, на что вы намекаете.

— Вы нападали на людей.

— Да ну? И что же мне было нужно — их кошельки?

— Нет. Похоже, все дело в сексе.

Я засмеялась. Человек нахмурился; я помню его нахмуренные брови, хотя все остальное лицо забылось.