Читать книгу "Слово наемника - Евгений Шалашов"

– А втроем?

– Н-ну ежели постараться… – уклончиво протянула женщина. – Я бы тебя слегка подранила, а потом бы сетью опутали. А теперь поняла, что зря мы все затеяли.

– Может, вышло бы, а может – нет. Но лучше не пробовать.

– Для того и представление устроил? Хотел показать, что я хреновая «стрелка»?

Я усмехнулся и по-отечески погладил Марту по голове:

– Ты привыкла из засады бить, стрелы беречь. А я солдат. В меня стреляют, а я уворачиваюсь…

– Ты нас убьешь? – поинтересовалась Марта без особого страха в голосе. – Если резать будешь – брюхо не вспарывай. Терпеть не могу, когда кишки вылазят. Фу… По горлу режь.

– Подумаю, – буркнул я. – Посмотрю на твое поведение.

– Правильно сделаешь, если убьешь, – кивнула женщина. – К тоффелю такая жизнь!

– А тебе какой жизни хочется? – задал я глупый вопрос.

– Будто сам не знаешь? Мне хочется, чтобы как все – дом чтобы был, муж да детишек двое. Были бы деньги, меня замуж и с резаной мордой взяли б.

– Ох уж эти деньги, – вздохнул я. – Я бы от них тоже не отказался.

– А то! – хмыкнула Марта. Помолчав немного, сказала: – Деньги-то взять можно, но уж больно дело-то хлопотное.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я. – Расскажи, если не секрет.

– Да какой тут секрет? Можно серебряный обоз грабануть, будут тебе деньги такие, что королям не снилось!

– Серебряный обоз? – переспросил я, а потом до меня дошло. Обоз, в котором перевозят серебро с рудника!

– Ну да, – продолжила Марта. – Его уже раз пять грабить пытались – хрен, ничего не получилось. Юрчик с Посконья грабить ходил, так всю его банду перебили, Яносик с Подгалья был, еле ноги унес. Охрана здоровущая, из солдат.

– Скажи-ка, а много в ваших краях бродит… – поинтересовался я, раздумывая, не обижу ли девушку, если скажу – грабителей, но сумел подобрать нужное слово, – ночных парикмахеров?

– Да до хрена и больше. Кто ж нас считал-то? Места тут хорошие – рудник неподалеку, городов много. Опять же – купцы ездят, крестьяне на ярмарки шастают. И прятаться легко. За нами вон лес и болото, а кое-где горы.

– А ежели народ по лесам собрать да всем вместе на обоз напасть?

– Всем вместе, говоришь? – заинтересовалась Марта.

Перевернувшись на живот, она уперлась локтями в ложе и, утвердив подбородок на ладонях, задумалась. Я ее торопить не стал. Вдруг что да придумает?

– Знаешь, а ведь можно и собрать, – сообщила атаманша. – Есть у меня друзья-приятели, человека три, что другие концы дороги держат. У них – свои знакомцы. Глядишь, недельки через две можно и Большой круг созвать.

– А кто скликать Большой круг будет? Ты?

– Может, и я… Что, думаешь, не сумею? Вот только людей еще уговорить надо… а это непросто… Кто бабу резаную слушать станет?

– А меня?

– Тебя? – переспросила Марта. Посмотрев на меня, оживилась. – Пожалуй, колодника да бывшего вояку могут и послушать.

Глава пятая

Возвращение в Ульбург

К Ульбургу я подъехал со стороны новой заставы, которой раньше не было. Помнится, заводил с первым бургомистром разговор, что порядочному городу нужно иметь хотя бы два въезда-выезда: для обороны удобнее, да и давки поменьше, когда народ волочит свой товар туда-сюда.

Когда-то вторые ворота были, но их зачем-то замуровали. Теперь все как положено. Ожила вторая Надвратная башня, появились цепи подвесного моста, натянутые на старый барабан. (Барабана-то я сейчас не видел, но помнил, что он там был.)

Красота! Даже ров, заполненный проточной водой, еще не успел превратиться в сточную яму.

Пахнет свежим деревом. Ворота обиты железом, но не покрашены. («Почему не окрашено? – возмутился во мне экс-комендант, но тут же и успокоился: – Зима. По весне выкрасят».)

На некотором отдалении от стен уже торчали хижины, сооруженные из битого камня и хвороста, слегка обмазанного глиной. Дай срок, вместо сожженного (по моему приказу!) пригорода вырастет новый безобразный поселок или, как говорят в древлянских землях, – «подол». Даже не знаю – отчего у меня такая нелюбовь к слободкам, возникающим вне городских стен? Наверное, из-за въевшихся убеждений, что вокруг крепости должно быть чистое пространство!

Ворота еще не открыты, придется подождать. Ничего страшного. Хоть и январь, но только прохладно, а не холодно. Даже вода не тронута льдом.

К воротам я прибыл первым, но скоро за моей телегой пристроилось еще несколько пейзан, везущих в город всякую снедь – яйца, битую птицу, масло, овощи, торопившиеся занять на торге лучшие места. На меня посматривали завистливо-злобно, но, заприметив пустую телегу – мешок с провизией и барахлишком не в счет, успокаивались.

Давно ли по округе «прошлись» драбанты Фалькенштайна, сжирая на пути все съедобное, как саранча? Казалось – крестьянам и самим есть нечего, а вот нашли какие-то тайники, распотрошили схронки и везут в город припасы, чтобы заработать пфенниг, а то и фартинг с талером. Во время войны и после нее продукты взлетают в цене, а кушать хочется. Пока размышлял, ворота открылись, а руки уже шевелили вожжами, направляя телегу в узкий коридор внутри Надвратной башни.

– Что везешь? – спросил стражник, скользнув взглядом по поясу с ножом. Нож не более фута – не возбраняется.

– На заработки еду, – кивнул я на пустой воз. – Говорят, возчики нужны, камни возить.

– А-а, – кивнул парень, теряя интерес.

Нет товара – нет и пошлины. Брать деньги за въезд в Ульбурге еще не додумались.

Лениво направляя конягу, я неспешно осматривал город. Прошло и всего-то три с половиной месяца, а столько сделано. Вместо разрушенной башни, что погребла под собой воинство герцога, выросла новая. Умелые каменщики сделали ее такой же, как остальные, поэтому она не портила облик старинного города. Вот с битыми из камнеметов витражами хуже – стекольщик старался, но подобрать кусочки, чтобы были неотличимы от прежних, не смог. Композиция, изображавшая не то античного героя, не то храброго рыцаря, выглядела пестрой. Но пройдет с десяток лет, новые стекла поблекнут, покроются пылью. А еще лет через тридцать горожане будут гордиться обновленными витражами, считая их достопримечательностью и символом борьбы за свободу! Может, и мне памятник поставят? Хотя нет, памятник должны поставить господину первому бургомистру, как главному герою, не пожалевшему собственного зятя-предателя!

Рынок за время моего отсутствия никуда не перенесли. И конечно же, на своем месте был и мой друг Жак – старшина нищих и король воров (а может, наоборот?).

– Стой тут! – приказал я коню.

Я не узнал у братцев имя коня, а своей клички так и не придумал. Потому он у меня и был просто «конь». Или – Конь. Без обид. Если бы хотел обидеть, назвал бы так, кем он и был, – мерином.