Читать книгу "Тайна раскроется в полночь - Марина Серова"

– Ничего не понимаю! Что скажете мне – всему теперь поверю! Герман рассказал: пришел-де с работы и опять допоздна сидел в своем кабинете – говорит, работал, но работа никак не шла, все время думал, кто же из родных хотел его жену прибить, потом – застрелить? Плюнул, направился спать – в спальню. Смотрит – Ольга какая-то странная лежит: глаза закатились, и не шевелится. Он тут же ее на руки и – в машину, на всех парах в клинику, по дороге звонок туда сделал – дескать, встречайте! Пока действовал, не до слез было, а как врачам на руки жену сдал, тут и отказала выдержка. Как он мне раз сто повторил в истерике: «Ну, кто же ее так хочет убить? Что она, бедная моя девочка, кому-то сделала?!»

Я смотрела на притихшую фурию и удивлялась: интересно все-таки, насколько каждый размышляет по-своему. Средь бела дня человек получает кирпичом по голове – ну, ладно, здесь еще можно предположить несчастный случай, пробормотав нечто в духе «Нечего по подвалам шляться». Но когда тот же человек сначала обнаруживается с простреленным боком, а через несколько дней – отравленный мышьяком, то, казалось бы, даже предполагая самоубийство, впору ощутить хоть грамм раскаяния: «А ведь это мы ее довели!»

– Что вы так на меня смотрите? – усмехнулась, поджав губы, Светлана, словно угадала весь ход моих мыслей. – Да, представляю, что вы сейчас думаете, с этим все ясно!

– Ну, раз вам все ясно, тогда ответьте мне на простой вопрос. Откуда Ольга могла достать пистолет для того, чтобы попытаться застрелиться?

– Понятия не имею и, если честно, никогда этим не интересовалась, – она покачала головой. – Ну, что ж тут поделаешь! Каюсь: до поры до времени Ольга меня только раздражала. И вот ругайте меня как хотите, но даже в тот раз, когда увидела ее на кровати с простреленным боком, первая мысль у меня была такая: «Вот стерва, и мужа до истерики довела, и вся кровать в кровище, не отстираешь!» Верите?

Я с интересом наблюдала за ее мимикой – что ж, все было достаточно искренне и убедительно, как на духу. Что тут скажешь? На вкус и цвет товарищей нет, а уж тем более – на людей. Если уж кого с первого взгляда не полюбишь…

– Верю. И все-таки: Ольга была обнаружена вся в крови в день своего двадцатипятилетия. Неужели среди вас не было никаких пересудов, обмена мнениями – ведь должны вы были как-то прореагировать на эту кровавую трагедию?

Она лишь нахмурилась, пожала плечами, со вздохом поднялась и взяла чайник, чтобы подлить себе чайку.

– Убейте – не помню. Я вообще всю жизнь мало с кем общаюсь, меня и в детстве букой звали. Лучшее место для меня – вот здесь, на кухне, и если с кем тут и веду разговоры, то с овощами да прочими продуктами.

Некоторое время мы сидели молча, задумчиво отпивая из своих чашек, не думая ни о чем – просто наслаждаясь тишиной и покоем. Допив свою чашку, Светлана завздыхала, поднялась, отправилась к столу в другой части кухни, где у нее подходило тесто, которым она и занялась.

Я размышляла о своих дальнейших действиях. Тут внезапно раздался негромкий звук – словно ветка ударила по стеклу окна. Между тем я точно помнила: вблизи окон этого дома не было ни одного дерева.

Я оглянулась. В темном квадрате ничем не занавешенного окна жутковато белело чье-то лицо. На какие-то доли секунды я испытала необъяснимый страх и тут же резко подалась к окну. Лицо мгновенно исчезло. Почему оно напомнило мне кого-то, кого я уже видела? Несколько секунд я напряженно размышляла, не выбежать ли прямо сейчас из дома на поиски того, кто наблюдал за нами с улицы, но вовремя сообразила, что тот человек наверняка успел благополучно скрыться.

В этот момент скрипнула дверь, и на пороге появился мрачный Герман. Разумеется, я и думать забыла о странном лице в окне.

– Почему вы меня не разбудили?

Это была его первая фраза, произнесенная ломким нервным голосом, выглядел он под стать своему голосу: мятая одежда, волосы взъерошены, словно кто-то таскал его за вихры, припухшие глаза красного цвета, осунувшееся, мертвенно-бледное, с зеленоватым оттенком лицо.

Светлана тут же вскочила, одним движением усадила братца на стул у стола, налила горячего чаю, подставила тарелку с оладьями.

– Гермаша, не ругайся! Тебе надо было выспаться как следует. Давай пей чай, закусывай, сил набирайся – пока не покушаешь, из-за стола тебя не выпущу!

Глядя на мрачное лицо Германа, она едва не расплакалась, обернувшись ко мне, словно призывая в свидетели:

– Герман у нас младшенький, так помню, еще в годы нашего детства я всегда следила, чтобы он как следует покушал. Просто вот так сажала его за стол и говорила: «Пока не съешь свою порцию – никуда не отпущу!»

На Германа эти давние воспоминания явно не произвели никакого впечатления. Впрочем, чай он молча выпил, а вот к оладьям и не притронулся – развернулся ко мне и произнес все так же отрывисто:

– Что вы собираетесь предпринять?

Я посмотрела на часы – время шло к одиннадцати. За окном посветлело, но дождь смазывал все цвета и краски.

– Я думаю, все члены вашего семейства уже на ногах. А потому нам с вами – я подчеркиваю, что вы, Герман, должны непременно в этом участвовать, – необходимо немедленно провести очень неприятную, но необходимую операцию: обыск всех комнат дома.

– О господи!

Это, не выдержав, почти выкрикнула Светлана, на мгновение вновь становясь огненной фурией. Впрочем, мрачный и холодный взгляд Германа тут же заставил ее притихнуть и вжать голову в плечи.

– С кого начнем?

Герман тут же встал на ноги и отряхнул мятую рубаху, выбившуюся из брюк – судя по всему, он так и заснул не раздеваясь, а сейчас ему было абсолютно все равно, как он выглядит, – одно это уже говорило о многом.

Я тоже поднялась.

– Начнем вот с этой самой кухни. Аккуратно, не делая лишнего беспорядка, просматриваем все, ищем то, что так или иначе может быть связано с двумя попытками убийства: кирпичи, книги об оружии, а также мышьяк и любая тара – все, в чем он мог храниться. Плюс ко всему – все необычное, что вас или меня почему-то заинтригует. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Надеюсь, что понял.

И с этими словами Герман тут же направился на правую сторону кухни к стене с бесконечными полками и шкафчиками, заставленными банками с крупами и специями. Светлана завздыхала, запричитала и хотела было уже подняться да выйти, чтобы не видеть весь этот кошмар, но я вежливо ее остановила:

– Пожалуйста, не уходите – вы, раз уж так совпало, будете нашим свидетелем и пройдете вместе с нами по всем помещениям дома. Заранее предупреждаю: наберитесь сил и терпения, дело это долгое и очень тяжкое.

Все вышло точно по моим словам: с обыском мы провозились, с легким перекусом на ходу, почти до десяти вечера. Опущу все злобные взгляды и реплики обитателей, чьи комнаты мы тщательнейшим образом проверили. Домочадцы поначалу пытались протестовать, в ответ на что Герман, бледный как смерть, с горящими глазами, кратко предложил всем проваливать из его дома, если кого-то что-то не устраивает. Таким образом мы с ним, в присутствии охающей и вздыхающей Светланы, проверили все общие и гостиные комнаты, все холлы и коридоры, библиотеку и прачечную, а также все личные апартаменты.