Читать книгу "Должок кровью красен - Сергей Зверев"

Непривычно для русского уха звучит. Именно потому благодарный народ вновь построенному пивбару свое, неформальное название уже сочинил: «Реанимация». Прикинь, братан, хреново нам с тобой сейчас, а мы – туда. Реанимировать организм, так сказать.

Нет, что и говорить: молодец Петр Владимирович Хомуталин, даром что олигарх! Когда Залиния-то сгорела? Пятнадцатого августа. А сегодня какое? Шестое сентября. Меньше чем за месяц ударник-стахановец капиталистического труда такое вот заведение городу подарил.

Это, так сказать, доминирующий слух. Но обсуждают в автобусе утреннем еще одну городскую новость.

Слышали, что давеча на Дмитриевом Посаде произошло? Нет?

Серьезно? Тогда слушайте. Оказывается, к нам в город приехал опасный маньяк-рецидивист. Как это откуда приехал? Да с самой Колымы! Из лагеря для смертников сбежал, вот откуда! На маньяке этом сорок трупов висит. В карты людей просаживает, а потом бритвой по глазам, по глазам! Понимает, уголовная рожа, что не жить ему на земле, вот и режет кого ни попадя. А еще берет этот урка в заложницы женщин. Да не женщин, дурак, а девушек молодых да невинных. Покуражится, значит, поизнасилует, а потом зверски убивает. Просто садист какой-то!..

9

– Валык!

– Что, Магомед?

– Ты мужчина ылы нэ мужчина?

– Мужчина, наверное…

– Какой ты мужчина, а? Врун ты, а нэ мужчина! Ты мынэ зачэм по тэлэфону соврал, а?

– Да что я соврал! – Кучинский, искренность свою демонстрируя, грабку к впалой груди приложил. – Ты Зарубиным интересовался, так я… С дорогой, как говорится, душой… ночами не спал, его отслеживал…

– А почэму нэ сказал, что у нэго оружый ест? Почэму нэ сообшыл, что он стрэлат умэет?

– Откуда я знал, Магомед? Что он пистолеты-автоматы свои мне показывать будет?

– Ладно, – отмахнулся кавказец. А потому отмахнулся, что и сам он в милицейскую версию об оружии да заложнице не верит. Разобрались потом с ментами подъехавшими, кто в кого стрелял. – Корочэ, так, Валык. Эслы отслэдыш Иван тот – пятьсот даю.

– Пятьсот рублей? – не поверил стукач.

– Долларов, – достал Магомед из кармана пять серо-зеленых купюр и, перед носом собеседника помахав, на стол положил. – Корочэ, зэмля носом рой, а Иван этот найды. И минэ сразу звоны. Понатно?

10

– Кучинский!

– Что, Семен Геннадьевич?

– Ты у нас кто – внештатный сотрудник милиции или хрен в стакане?

– Да как вы, товарищ майор, можете! Я, как говорится, с дорогой душой… Помогаю вам чем могу…

– Какой ты, к трепаной матери, внештатный сотрудник! Козел ты! Ты почему сразу не сообщил, что Зарубин в том доме на Дмитриевом Посаде бывает часто?

– Откуда я знал! Да и о том, что оружие у него с собой было, откуда мне знать?

– Да не звезди, Валик. – Коноплев морщится. – Не было у него никакого оружия. И «черных» там тоже никаких не было. Показалось тебе с пьяных глаз, будто бы ты Магомеда Ахмедовича видел. Понял? Понял, спрашиваю?

Понятливый Валик – дошло до него, зачем Семен Геннадьевич именно так вопрос ставит.

– Короче так, Кучинский, – майор, голосом подобревшим, – задача у тебя прежняя. Зарубина отследить и нам сообщить. Справишься – не обижу. Денег много дам, понял? У нас в милиции люди честные, никого не обманываем…

11

Дмитровское кладбище. Склеп. Мерзко внутри. Плесенью пахнет, мышами. Чиркнул Иван бензиновой зажигалкой. Высветил оранжевый язычок кирпичную кладку да заваренный металлический люк на полу. Там, в подполье, покойники и лежат. Но не надо под землю Зарубину.

Тут, наверху, пересидеть можно.

Что и говорить – удачное это убежище. Даже если менты теперь кладбище цепью прочесывают, никому и в голову не придет беглеца в склепе старинном искать. Дверь ржавая, землей заплывшая, да вдобавок еще и заваренная. Окон нет. А то, что кровельный лист неплотно на прежнее место лег, так снизу это вряд ли заметно.

Поставил Иван зажигалку на пол. Примостился к стене и смежил веки.

И уже на грани яви и сна вспомнился почему-то ему фундамент родительского дома и то место, где покойный батяня цинковый ящик с разными интересными железками закопал…

12

Многие в нашем городе Валика Кучинского дураком считают.

Ну, может быть, и не совсем дураком, но уж человеком недалеким, так точно.

Неверное, между прочим, мнение.

Неужель дурачок, внештатным сотрудником милиции столько лет подвизаясь, не сгорел бы в момент на своем полупочтенном занятии? Неужель человек недалекий сумел бы наших ментов безжалостных на деньги раскручивать? Да ни в жисть! Понимает Кучинский: рано или поздно вернется Иван на Дмитриев Посад, в хатенку о трех окнах.

Как раз напротив дома Ефимовой – гастроном двухэтажный.

На первом этаже склады да холодильники. На втором – собственно магазин. В суровые времена опохмела да полного голяка Валик, бывало, и сам грузчиком здесь прирабатывал.

Ни трудовой книжки не надо, ни заявления о приеме на работу.

Чем работа грузчика хороша? Тем, что на свежем воздухе.

Чем свежий воздух хорош? Тем, что обзорность улицы Розы Люксембург почти стопроцентная. А еще работа грузчика тем хороша, что в гастрономе спецодежду дают. Грязно-синий халат да черные рукавицы. Спецодежда, как и униформа, всех нивелирует, всех на одно лицо делает. Так что, если Зарубин и заприметит Валентина случайно, скорее всего внимания на него не обратит.

Конечно, невелика эта радость – работать. Но за пятьсот-то долларов, Магомедом обещанные, не только ящики да кули на своем горбу таскать можно. За пятьсот долларов Валик старуху-мать на двадцатый этаж затащит, да там и оставит. А то еще двоюродный дядя-паралитик у него есть, так его вместе с инвалидной коляской за полштуки никуда заволочь не надо?

13

Раннее утро. Ясное солнышко лучики на землю шлет. Свежий ветерок золотом листвы шелестит. В кронах тополиных воронье каркает.

Сидит Иван на скамейке, в тени аллейки кладбищенской, средь крестов да надгробий, смотрит в «Кредит» да обо всем с ним произошедшем размышляет.

Вот оно, как оказывается, бывает!

Прав был Василий Захарович: сколько с должников ни спрашивай, а ведь все со всех никак не взыскать!

Удивился Иван этой мысли. Неприятно так удивился. Зло, стало быть, не искоренимо. Точно в сказках народных, когда у змея трехглавого на месте отрубленной головы новая вырастает…

А потому еще удивился, что следующая запись в «Кредите» слишком уж неправдоподобной получится. Но тем не менее справедливой.