Читать книгу "Зачарованное озеро - Александр Александрович Бушков"

видеть...

Перед ним стоял старый дружище Фишта, и на его симпотной веснушчатой физиономии сияла широченная улыбка. На нем красовался синий мундир морского офицера, отглаженный идеальнейше. Конечно, все эмблемы, нашивки, шитье с воротника и рукавов спороты, а вместо форменных гербовых пуговиц аккуратно пришиты начищенные, блескучие, но все же сугубо сухопутные, «сушняко-вые» пуговицы — так что ухарь Фишта нисколечко не попадал под регламент «О незаконном ношении неподобающих мундиров», и ни малейших неприятностей ему опасаться не следовало.

А рядом с ним, политесно держа под ручку, стояла довольно молодая девица, темноволосая и сероглазая, очень даже симпотная и стройная, в розовом шелковом платьице с кружевами, и бляхи на шее у нее не было — вряд ли дворянка (хотя по платью и может сойти — богатое платье, и кружева дорогие), но уж, безусловно, не простолюдинка. Может, та самая?

— Душевно рад, мой молодой друг! Решили в сопутствии очаровательной девичеллы посетить ярмарку? Отличное времяпровождение, право, и у вас на суше есть достойные места. Разрешите вам представить: Сюзани Палатой (девица поклонилась). Благороднейшее ремесло имеет честь представлять: несет свет знаний юным.

Точно, та самая Титорша — что ж, очень даже ничего. Прохиндей Фишта держался так осанисто и так церемонно изъяснялся, что не только перед девицей мог сойти не то что за навигаре — за капитана. Так что Тарик ему подыграл, ответил в тон:

— Душевно рад вас видеть, мой почтенный друг. Разрешите вам представить: Тами...

Он спохватился, что не знает ее фамилии, но Тами тут же выручила, видимо по наитию:

— Просто Тами, представления с фамилией по младости годочков пока что не заслужила. Но ведь и так вполне политесно?

— О, безусловно! — отозвался Фишта. — Это мы, скучные мужчины, всю жизнь прикованы к одной-единственной фамилии, а у девушек, особенно столь очаровательных, как Сюзани и вы, фамилия — категория зыбкая, ее предстоит сменить, и, я так думаю, довольно скоро...

Титорша глядела на него прямо-таки восторженно. Интересно, как он от этой отделается? — подумал Тарик, прекрасно знакомый с галантными похождениями Фишты. У нее на личике агромадными буквицами написано, что свою фамилию она не прочь сменить на фамилию бравого моряка, пусть и отставного. А ведь отделается, у него по-другому не бывает, всякий раз удается...

Тами засмеялась:

— Признаться, меня и моя фамилия устраивает, не вижу надобности ее менять, да и рановатенько... Тами Талерош.

Фишта есть Фишта. На Тами он смотрел ясным взором знающего самое галантное обхождение ценителя морей, не способным возмутить и самую благонравную даму, но прекрасно знавший его Тарик не сомневался: записной сахарник порта давно в мыслях снял с Тами платьице и не торопился надевать назад. Признаться, это наполнило законной гордостью: пусть длиннющий перечень любовных побед Фишты впечатляюще выглядит перед Тариком, вовсе пока что таких побед не имевшим, но то, что Фишта видел его с красавицей Тами, наглядно доказывает: Тарик не такой уж

сопленосый юнец, коли уж такая девчонка с ним гуляет, и эта училка, право же, в сравнении с Тами проигрывает!

— Вот кстати, мой молодой друг, — Фишта выглядел несколько озабоченным. — Вы не забыли, что мы так и не обсудили до конца то важное и секретное дело?

О чем это он, Тарик понятия не имел, но не потерялся и браво ответил в тон:

— Разумеется, мой почтенный друг! Как я мог забыть, когда речь шла о деле столь важном и секретном?

— Отрадно видеть, что вы даже посреди беззаботного ярмарочного веселья помните о серьезных делах, — сказал Фишта и одарил обеих девушек ослепительной улыбкой. — Милые дамы, поскучайте несколько минуток, пока мы с моим молодым другом завершим разговор о том, что не предназначено для посторонних ушей, даже ваших...

И уверенно, не оглядываясь, пошел в сторонку на зады торговавшей иноземным хрусталем лавки. Тарик следовал за ним, заранее ухмыляясь, — угадывал, зная Фишту, какой будет разговор.

Так оно и оказалось: не без горделивости на плутоватой физиономии Фишта поинтересовался с ходу:

— Ну, какова юбчонка?

Тарик изобразил известный знак восхищения, подняв руку с прижатым к ладони большим пальцем, и искренне сказал:

— Очень даже ничего, вкусняшка натуральная. Титорша?

— Ага, — Фишта жмурился, как сытый кот. — До рассвета ее драл сегодня со всей душой. Деваха — огонь! Все умеет. Веришь, нет, в ротик затягивает по самый корень, а вторым заходом и погремушки. На бадахарские штучки обещала нынче ночью согласиться.

— Здорово, — сказал Тарик. — А по виду и не подумаешь: вся из себя такая добродетельная...

— Мало я тебя учил жизни? Уложи такую вот добродетельную, она тебя заездит — мама не горюй! И уж невинненькими они притворяться умеют так, что куда там Королевским Лицедеям... А это что же, твоя?

Страшно хотелось Тарику приврать! Но это категорически не принято ни у правильных ватажников, ни у грузалей. И Тарик сказал честно:

— Да нет пока. Но свиданкой эта прогулка закончится, точно.

— Не гаральянка ли? Фамилия гаральянская, у них там как раз много на «ша». И глазищи, полное впечатление, гаральянские...

— Ага, — кивнул Тарик.

— Вот и действуй, при вперед, как пироскаф по спокойной воде. Надумал, что после ярмарки делать?

— Да вот думаю на мост Птицы Инотали ее сводить. Что посоветуешь, Фишта?

— О! — Фишта наставительно поднял указательный палец, украшенный моряцким перстнем с разлапистым якорем (он всегда тщательно следил за мелочами). — Не пропали мои уроки! От моста Птицы Инотали они тащатся, как кошки от мяун-травы11, даже почище. Ага, ага... Гаральянка. В столице давно?

— Да пару дней всего.

— Еще лучше. Для нее мост — приманчивая диковинка. Еще убойней подействует, чем на наших, столичных. Ты ей по дороге расскажи про мост позавлекательнее, можешь даже присочинить, но чтобы красиво и заманчиво. С ходу умани ее в закуток, а там уж не теряйся, только гладь поласковей да с шепоточками на ушко: мол, первый раз такую прелесть вижу, непохожую на других... Девахи ушами любят. Вешай