Читать книгу "Зарождение - Стець Подлый"

этого меча, но чувство какой-то привязанности не отпускало, как будто она была слишком родной мне, как для оружия.

Посмотрев ещё раз на неё, я убедился в проделанной работе, и закрепил её обратно на поясе. Пришла очередь второго меча. Он смиренно дожидался, тихо лёжа на столе, пока я разыгрывал сценку прощания. Достав его из ножен, и увидев своё отражение в чистой стали высшего качества, я восхитился работой мастера, создавшего его. Должно быть он прошёл не через один цикл закалки, из пламени и под молот кузнеца, из раза в раз. Это сильно напомнило мне последние года моей жизни.

— Надо бы и тебе имя придумать, — пробубнил я, внимательно осматривая оружие со всех сторон.

По сравнению с Даной, он казался намного проще и дешевле, но кроваво-алая рукоятка, с необычной формой гарды проявляла художественные жилки в человеке, создавшего его. Повнимательней изучив ткань, которая помогала в удобстве его применения, в поисках каких-то подсказок об мастере или владельце, я ничего не нашёл. Имени самого оружия также нигде не было, так что я пришёл к логическому умозаключению, что это обычный боевой меч, который стал слишком важен для меня.

— Ну что ж, отныне, твоё имя… — выдержав небольшую паузу, я достал его из ножен, и возвысил к потолку. — Звать тебя будет… Красные Сны! — выкрикнул я, и закрыл глаза, в ожидание какой-то вспышки, которая выжжет это имя на клинке, однако ничего не произошло.

Опустив его, я ещё потратил немного времени всё-таки надеясь на чудо, но ничего не дождавшись, сунул меч в ножны, чувствуя внутреннее удовлетворение. Как будто этот обряд сблизил нас с ним, и сделал намного ближе. Уголки моих губ изогнулись в лёгкой улыбке, в конце концов, это всего лишь меч.

— Нет! — не жалея сил, я ударил себя по щеке так, что перед глазами залетали светлячки.

' Никакой это не просто меч, это самый важный товарищ в бою, без доверия к которому, ты много не добьёшься, Фрей!'— поправил я себя, тяжело вздохнув в конце.

Вернувшись на волну сборов, моё тело почувствовало резкую усталость. Каждый раз, когда я расслаблялся, становилось трудно устоять на ногах, так что приходилось забивать чувство сна вечными тренировками, как бы сложно это не было.

Отогнав все лишние мысли, я вернулся к стене с выставкой оружия. Немного правее, была та самая небольшая полка из обычной тёмной древесинны, которая, на удивление, хорошо сохранилась, даже после ухода дедушки. Аккуратно разложенные камушки разных форм и цветов красиво отсвечивали свет от лампы. Я выкинул все те, которые представляли опасность или были просто бесполезны, сохранив только полезные и красивые. Всё-таки чем красивее камушек, тем проще и дороже его можно продать, а деньги мне, скорее всего, понадобятся, и в большом количестве.

Но возвращаясь к полезностям, я сохранил три, которые в будущем мне сильно помогут. Булыжник, который попался мне в руки самым первым в тот роковой день, оказался наверное самым полезным из всех. Насколько я смог понять, чтобы найти атрибут в своём теле, надо было бы потратить прилично времени, а этот камень сделает всё за меня. Хотя я и не уверен в своих итогах расследования полезности разных вещичек, которые валялись тут и там в подвале, но от того, что небольшой круглый серый камушек будет валяться где-то со мной, думаю, ничего плохого не произойдёт.

Закинув и остальные, я ещё раз обвёл взглядом все полки, но больше ничего полезного тут не было. Захватив с собой Люма, так я назвал украденную когда-то у Орлена лампу, которая была со мной, кажется, всегда, я вышел из подвала. Вставленный в замок ключ много лет не использовался, так что повернув до характерного щелчка, который ознаменовал закрытие моего, уже такого родного, мирка, я потянул его на себя, он еле как вышел, явно сопротивляясь, но всё-таки поддался. Вот так я и прощаюсь с этим местом, которое изменило всю мою жизнь.

Поднимаясь, я вслушивался в каждый этот скрип, похоже, лестница прощалась со мной. Печальная улыбка захватила моё лицо, когда я погасил свет, и вернулся на вверх. Закрыв подвал, я закинул ключ в рюкзак. Осталось только вернуть кровать на своё место, и со всем будет покончено.

Вцепившись в неё одной рукой, я потянул на себя всем телом. С небольшим усилием, кровать, оставив следы на полу, вернулась на своё место. Раньше мне требовалось гораздо больше усилий, чтобы передвинуть её.

Потратив последние мгновенья в доме, чтобы перепроверить, всё ли я взял, грудь наполнило чувство страха. Так и рождался вопрос: «А что если…?», но не желая об этом думать, я двинулся в путь. Посмотрев в последний раз на пустой дом, я улыбнулся ему и захлопнув за собой двери, ушёл, так ничего и не сказав на прощание.

* * *

Говорят, что солнце улыбается нам. Лучики света теплом падают на лицо, вызывая улыбку у других… Не у меня. Вся эта теплота, свет и лучи созидающие жар, одна великая беда неба. Оно живёт ради облаков, мирно плывущих по нему картинок, за которыми наблюдают все дети и взрослые со всех уголков мира. Но эта чёртова погода убивает все облака, убивая во мне мирные беззаботные года жизни, когда можно было просто наблюдать и давать волю фантазии.

Опустив взгляд в ноги, я пошёл дальше.

Странно было чувствовать полное безразличие к своей фигуре. Каждый мой день рождение сопровождался большим внимаем и заботой, а также длиннейшим событием, когда больше часа я принимал поздравления и совершенно бесполезные подарки.

Я не был против того, что сегодня будет без этого, всё это лишнее, особенно в такой важный для меня день. Беспокойство подобралось к горлу, сдавливая лёгкие в своих подлых руках. Сглотнув, я глубоко вдохнул, задержав воздух на мгновение, после чего выдохнул.

Более пяти лет я изматывал своё тело, доводя до предела, чтобы волноваться перед ключевым моментом?

Сжав кулаки, я уверенно пошёл сквозь широкие улицы деревни, прямиком к месту, где я и получил свою цель. Там, где всё началось, должно и закончиться сегодня.

Выйдя за пределы деревушки, я вдруг почувствовал нападение на меня осознания того, что я даже не знаю, когда вернусь. Стараясь не оборачиваться, чтобы уйти красиво, я не смог остановить ноги. Они самовольно остановились только когда я уже был достаточно далеко.

Медленно повернувшись всем телом, я устремил свой взор на всю картину, и как художник получивший вдохновение после многих лет засухи,