Читать книгу "Трилогия о мисс Билли - Элинор Портер"

можете, но я не отвечу, – твердо сказала она.

Если бы Бертрам знал Билли чуть лучше, он бы прекратил разговор на этом, но он не знал Билли и поэтому спросил:

– Я что-то не то сделал? Или сказал?

Билли не ответила.

– Билли, дело в этом? – голос Бертрама дрожал от ужаса.

Билли вдруг засмеялась.

– Вы что думаете, что я буду отвечать «нет» на все ваши вопросы, а потом выдам себя, не ответив на нужный? – весело спросила она. – Нет уж, сэр.

– Значит, дело не во мне, – с облегчением вздохнул Бертрам, – потому что вы сказали, что не собираетесь отвечать «нет» на все вопросы, а это был первый. По крайней мере, это я выяснил, – торжествующе заключил он.

Девушка посмотрела на него, а потом покачала головой.

– И так вы меня тоже не подловите, – улыбнулась она, – вы знаете ровно столько же, сколько и раньше. Нисколько.

Бертрам задумался. Через некоторое время он решил применить новую тактику. Внимательно глядя ей в лицо, чтобы заметить малейшее изменение, он стал перечислять:

– Значит, это был Сирил? Уилл? Кейт? Но не могли же это быть Пит или Дон Линг!

Билли невозмутимо улыбалась. Ни одно из имен не вызвало у нее никакой реакции. Бертрам, почти смирившись и одновременно восхищаясь ею, уселся в кресло.

– Я сдаюсь. Вы победили, – признал он. – Но, Билли, если бы вы только знали, как пусто стало в Страте после вашего отъезда.

– Но я же не занимала весь дом, а только один слой, – возразила Билли, – слой не может двигаться по дому вверх и вниз, а я жила на втором этаже.

Бертрам медленно покачал головой.

– Да, конечно, но вы – совсем другое дело, – серьезно возразил он. – Честно говоря, Билли, мы очень расстроились. Мы с Уиллом были безутешны, и даже Сирил целую неделю играл только заупокойные мессы.

– Правда? – просияла Билли. – Я так рада!

– Спасибо, – мрачно поблагодарил Бертрам, – мы не думали, что это повод для радости.

– Что? Ой, я не это имела в виду. Я… – она осеклась.

– Не пытайтесь объяснить, – прервал ее Бертрам. – Мне кажется, что лекарство может оказаться хуже болезни.

– Чепуха! Я просто хотела сказать, что мне нравится, когда по мне скучают, – обиженно сказала Билли.

– То есть вы радовались, что я страдал, Сирил играл заупокойные мессы, а Уилл бродил по дому со Спунки в руках? Если бы видели Уильяма! Если бы его несчастный вид не вызвал бы у вас ни слезинки, то, увидев розовый бант за ухом Спунки, вы бы разрыдались.

Билли рассмеялась, но посмотрела на него ласково.

– Дядя Уильям правда так делал?

– Да. И более того. Через некоторое время Пит сказал мне, что вы не оставили в доме ни одной своей вещи, но однажды за самым драгоценным фарфором Уильяма я заметил маленькую черепаховую шпильку и обтянутую коричневым шелком пуговицу с вашего платья.

– Милый дядя Уильям! – мягко сказала Билли. – Как он был добр ко мне.

Глава XXIV

Загадка Сирила

Возможно, оттого, что Билли видела Сирила так редко, именно его-то она и хотела увидеть сильнее всего. Уильям, Бертрам, Калдервелл – все остальные ее друзья часто появлялись в маленьком домике на холме, а вот Сирил держался в стороне, и поэтому Сирила она все время ждала.

Билли говорила, что дело в музыке, что она хочет послушать его игру и поиграть ему. Девушка грустила и злилась. Ни разу со дня ее возвращения он не проявил никакого интереса, настоящего интереса – к ее музыке. Да, он небрежно спросил ее, что она делала и у кого училась. Но, отвечая, она чувствовала, что Сирил не слушает и что ему нет дела до ее ответов.

А она так волновалась! Она поняла теперь, что долгие месяцы обучения предназначались исключительно для Сирила. Каждую гамму она отшлифовывала для его ушей, каждую фразу играла так, чтобы он одобрил ее. За океаном его лицо сияло, как звезда, вело ее к неизвестным высотам…

А теперь она оказалась здесь, в Бостоне, но не могла сыграть ни единой ноты для того, ради кого так старалась. А лицо Сирила, живого Сирила, вовсе не было сияющей путеводной звездой, оно стало холодным и безучастным, как океан, который раньше лежал между ними.

Билли не понимала этого. Она, конечно, знала о пресловутой нелюбви Сирила к женщинам и к шуму, но она не была ни женщиной в полном смысле этого слова, ни источником шума. Она была все той же юной девушкой (только ставшей старше всего на три года), которая когда-то сидела у его ног на верхнем этаже Страты и восхищенно внимала его словам. «И тогда он был добр к ней, очень добр», – с горечью думала Билли. Тогда он был терпелив и интересовался ее делами, не только соглашался, но и радовался быть ее учителем, а теперь же…

Иногда Билли думала, что стоит прямо спросить у него, что случилось.

Но так думала былая откровенная Билли, импульсивная Билли, которая ворвалась в комнату Сирила много лет назад и радостно объявила, что пришла познакомиться. Благоразумная осмотрительная Билли, которую три года воспитывала и шлифовала тетя Ханна, никогда бы так не поступила. Но даже эта Билли рассерженно хмурилась и думала, что стоит все же сказать ему что-то и дать шанс объясниться.

За все то время, что прошло с момента покупки Гнезда, Сирил навещал ее всего два раза, а уже почти наступил День благодарения. Билли раз или два видела его в доме на Бекон-стрит, когда их с тетей Ханной приглашали туда обедать, но в таких случаях он представал либо замкнутым, молчаливым гостем, либо болезненно педантичным хозяином. Поговорить с ним у нее не было никакой возможности.

«Он обращается со мной так же, как с бедным маленьким Спунком в самый первый вечер», – мрачно думала Билли про себя.

Всего раз после своего приезда Билли слышала, как Сирил играет, и то вместе с ней его слушали еще несколько сотен человек на концерте. Она сидела совершенно очарованная, устремив взгляд на четкий профиль. Сирил играл с невероятным мастерством и мощью без всяких нот. После Билли встретилась с ним и попыталась сказать ему, насколько она тронута, но из-за охватившего ее волнения и внезапного стеснения она смогла только промямлить какую-то банальность, в ответ на которую он вымученно улыбнулся.

Дважды она просила его поиграть ей, но каждый раз он отказывался, вежливо, но решительно.

– Нет нужды просить, – однажды вмешался Бертрам, размахивая руками, – этот лев всегда отказывался реветь по приказу. Если