Читать книгу "Путешествие космической гончей - Альфред Элтон Ван Вогт"

Археолог выпрямился.

— Ну конечно же у нас есть ответ. Способность читать в умах должна уничтожить развитие любой расы на феллаханской стадии, — его глаза блестели, когда он смотрел на озадаченного Гросвенфа. — Неужели вы не понимаете? Способность читать чужие мысли вызовет у вас чувство уверенности в том, что вы его знаете. На этой основе будет развиваться система абсолютной уверенности во всем. Как можно сомневаться, когда вы знаете? Подобные существа мгновенно пройдут через ранние периоды культуры и в кратчайшее время достигнут феллаханского периода.

Гросвенф хмуро слушал, Корита быстро описал, как различные земные и галактические цивилизации истощали себя, а потом коснели в состоянии фаллаха. Как общество они не были особенно жестоки, но по причине бедности во всех них часто развивалось безразличие к страданиям отдельных личностей.

Когда Корита кончил, Гросвенф предположил:

— Возможно, их возмущение переменами, к которым такие культуры нетерпимы, и явилось причиной нападения на корабль?

Археолог был осторожен:

— Возможно.

Наступило молчание. Гросвенф подумал, что ему придется действовать, исходя из того, что общий анализ Кориты верен, так как других гипотез у него не было. Имея отправным пунктом такую гипотезу, он мог попытаться получить подтверждение от одного из изображений.

Взгляд на хронометр заставил его встрепенуться. У них оставалось меньше семи часов на спасение корабля. Торопясь, он сфокусировал луч света на энцефало-аджустере. Быстрым движением он установил экран против света так, чтобы маленькая стеклянная поверхность была погружена в тень, получая от аджустера лишь прерывистые лучи.

Сразу же появилось изображение. Это было одно из частично раздвоенных изображений, и благодаря энцефало-аджустеру он мог изучить его, ничем не рискуя. Первый же внимательный взгляд поверг его в изумление. Изображение лишь смутно напоминало гуманоида. И все же стало понятым, почему раньше оно казалось ему женским. Полускрытое, раздвоенное лицо было увенчано аккуратным пучком золотистых перьев. Но птичья голова, как это было ясно видно сейчас, имела некоторое сходство с человеческой. На лице, покрытом сеткой того, что походило на вены, перьев не было. Сходство с человеческой внешностью достигалось тем, что отдельные участки лица давали эффект щек и носа. Вторая пара глаз и второй рот были в каждом случае примерно двумя дюймами выше первых. Была также двойная пара плеч с двойной парой рук, коротких и оканчивающихся восхитительно нежными и удивительно длинными кистью и пальцами. Этот эффект тоже был женским. Гросвенф поймал себя на мысли о том, что руки и пальцы двух тел были, вероятно, вначале нераздельными. Партеногенез, подумал Гросвенф, бесполое размножение. Отпочкование от родителя нового индивида.

Изображение на стене перед ним имело рудименты крыльев. Кончики крыльев виднелись на кистях. Существо носило ярко-голубую тунику на удивительно прямом, очень похожем на человеческое тело. Если и были другие рудименты оперения, то они были прикрыты одеждой. Ясно было одно, что эта птица не летала и не могла летать сама по себе.

Корита заговорил первым, и тон его голоса был безнадежным:

— Как вы собираетесь дать им знать, что вы желаете быть загипнотизированным? Ради обмена информацией хотя бы.

Гросвенф не стал отвечать. Он поднялся и нарисовал на доске приблизительное изображение образа и себя. Через сорок семь минут — время, необходимое для того чтобы нарисовать несколько десятков набросков, изображение птицы исчезло, а на его месте появилось изображение города. Оно было небольшим, и с первого взгляда казалось, будто он смотрит на город с удобной для обозрения верхней точки. Он увидел очень высокие и узкие здания, так близко расположенные друг к другу, что все находившееся внизу должно было большую часть времени теряться во мраке. Гросвенф подумал, что в этом сказываются привычки древних. Но он тут же переключился на другое. Он оставил без внимания индивидуальность зданий, стремясь охватить взглядом всю картину. Гросвенф хотел выяснить степень развития их машинной культуры, средств коммуникации, определить, был ли это тот самый город, из которого велась атака на их корабль, или нет.

Он не увидел ни машин, ни самолетов, ни автомобилей. Не было также ничего, что можно было бы принять за средства межзвездной связи, подобные тем, что использовались человеческими существами — на Земле подобные станции занимали несколько квадратных миль. Тем не менее казалось вполне вероятным, что способ нападения не имел ничего общего с подобными машинами. Как только он пришел к такому выводу, вид изменился. Теперь он обнаружил себя уже не на холме, а в здании неподалеку от центра города. То, что составляло это прекрасное цветовое изображение, сдвинулось вперед. Его сознание было захвачено разворачивающейся перед ним картиной. И все же он успел подумать, что способ показа ему непонятен. Переход одной картины в другую происходил в мгновение ока. Меньше минуты прошло с тех пор, как его иллюстрации на доске окончательно дали понять, что он желает получить информацию.

Эта мысль, как и другие, была мгновенной вспышкой. Пока она проносилась в его мозгу, он жадно смотрел со здания вниз. Расстояние, отделявшее его от соседнего строения, казалось не шире десяти футов. Но теперь он обнаружил нечто, чего не мог заметить с холма. На разных уровнях находились дорожки в несколько дюймов шириной. По ним осуществлялось пешеходное движение птичьего города. Прямо под Гросвенфом два индивида двигались навстречу друг другу по одной узкой дорожке. Они, казалось, совершенно игнорировали тот факт, что она располагалась в ста или больше футах от поверхности улицы. Они шли свободно и легко. Каждый развернул ту ногу, что находилась ближе к внутренней стороне дорожки и обогнул другого. По другим уровням шагали другие существа. Они проделывали те же хитрые маневры и двигались так же непринужденно. Наблюдая за ними, Гросвенф догадался, что их кости тонкие и полые и что тела их очень легкие.

Картина вновь изменилась, потом еще раз. Место действия переносилось с одной улицы на другую. Он увидел, как ему показалось, возможную вариацию условий воспроизводства. Некоторые изображения выдвинулись вперед, так что ноги, руки и большая часть тела оказались свободными. Другие оставались в прежнем состоянии раздвоения. Родитель казался безучастным к росту нового тела.

Гросвенф пытался разглядеть внутренность одного из зданий, когда картина начала исчезать со стены. Через мгновение город исчез совсем, а на его месте появилось двоящееся изображение. Пальцы изображения указывали на энцефало-аджустер. В значении этого жеста не приходилось сомневаться: свою долю сделки они выполнили. Настало время для Гросвенфа выполнить свою.

С их стороны было наивно ожидать, что он это сделает, но беда была в том, что он должен был это сделать. У него не было иного выхода.

Глава 5

«Я спокоен, я расслаблен, — произнес голос Гросвенфа, записанный на магнитофон. — Мои мысли ясны. То, что я вижу, может быть бесполезно для объясняющих центров моего мозга. Но я видел их город таким, каким они его считают. Независимо от того, имеет ли смысл виденное и слышанное мною, я остаюсь спокойным, расслабленным и чувствую себя непринужденно…»