Читать книгу "За стеклом - Наталья Нестерова"

— В искусстве? Эта мерзость, по-твоему, искусство?

Лена рвала снимки на клочки и швыряла ими в дочь.

Потом они обе рыдали: Лена — на кухне, а Настя — в своей комнате.

Лене казалось, что мир сорвался с места и катится в пропасть. Муж бросил, себя изуродовала, Петя срамные книги читает, Настя нагишом позирует. Да за такие удары судьбы какое может быть вознаграждение? Миллион в лотерею выиграет? Не нужен ей миллион! Заберите его себе! А ей верните прежнюю семью!

Настя тоже лила слезы в обиде на мир. Никто ее не понимает, не любит, не ценит. Многие девчонки уже по-настоящему целуются, а она что, убогая? Косухи не будет, опять гулять в старом свитере идти! За последний месяц ни одной новой фенечки не купила!

Петя курсировал от мамы к сестре, как мог успокаивал, то есть говорил одинаковый текст: «Ты, того… хватит, воще!» Но они не слушали, рыдали, точно им по всем предметам в конце четверти двойки выставили. Тогда Петя изменил тактику. Прибежал к сестре и выкрикнул:

— Там мама себе горло ножом режет!

Рванул на кухню и завопил:

— Настя вешается!

Плакальщицы ринулись навстречу друг другу и столкнулись в гостиной. В один голос завопили:

— Ну, Петька!

Потом они еще немного похлюпали, уже обнявшись.

— Ты пойми, — говорила Лена, — каково мне было увидеть тебя обнаженной.

— Мамочка, у меня все было одето или прикрыто.

— Неужели ты с ним, с этим Ваней, уже… Как подумаю, мне просто нехорошо.

— Клянусь тебе, папой клянусь, что нет. У нас с ним исключительно деловые отношения. Он собирается поступать на фотожурналистику. Я ему нравлюсь как модель, чисто профессиональный интерес.

— Ой, не верится мне, что «чисто».

— Мама, я, наверное, такая же отсталая, как ты. Не могу на это решиться без сумасшедшей любви. Как только у меня случится такая любовь, как у вас с папой, я тебе обязательно скажу. Ты не волнуйся за меня,

— Ну да, как у нас с папой, — всхлипнула Лена. — Хоть бы один поезд в метро неудобно остановился, хоть бы один чулок за две недели порвался! Полный город луж, а меня никто не обливает, ни один документ не потерялся и ни одной тарелки не разбилось. За что судьба ко мне изменилась?

— Мамочка, все будет хорошо. Ну куда наш папа денется? Конечно же он вернется. С Петькой тоже все в порядке — переходный возраст: А у меня вообще все замечательно, вот только двойку по химии исправить.

Лена решила не посвящать Володю в эти события. Тем более что за ужином, на который его уговорили остаться дети, он разговаривал только с ними. Правда, в какой-то момент перед чаем Петя и Настя вышмыгнули из кухни, и родители остались одни.

После нескольких минут тягостного молчания Володя вдруг спросил:

— Скажи, может быть так, что два человека сделали одинаковые изобретения?

— Наверное, может. — Лена удивилась вопросу. — Я, правда, с таким никогда не сталкивалась. Но теоретически, если несколько человек трудятся над одной проблемой, они ведь могут прийти к одинаковому решению.

— Да, — кивнул Володя, — как в науке. Закон Бойля — Мариотта. Я, пожалуй, пойду.

Подслушивающие за дверьми дети тут же втиснулись в кухню.

— Папа, посиди с нами, — захныкали они, — давай попьем чай вместе, мы так давно тебя не видели.

Лена вышла, чтобы не мешать им.

УКРАДЕННЫЕ ПАТЕНТЫ

Зоя Михайловна собиралась лечь на операцию. Когда она сообщила об этом, Лена испугалась:

— Какой диагноз?

— Верхнее веко, — усмехнулась Зоя Михайловна, — операция косметическая — подтянуть кожу на верхнем веке. Меня не будет две недели.

Теперь Лене приходилось выходить на работу и в свои приемные дни, и в дни Зои Михайловны.

В последнее время она пристрастилась к чтению женских переводных романов, которые покупала в подземных переходах. Жестокие мелодрамы, разбитые женские сердца, торжество справедливости и счастливые финалы — это немного отвлекало ее от собственных проблем. Прежде большую часть рабочего времени она вязала на спицах, штопала носки или выполняла другую полезную для дома работу. Теперь — читала.

Своего начальника, Булкина, Лена видела редко. Метод его руководства можно было бы сравнить с какой-нибудь падучей болезнью. С ним изредка, не чаще раза в квартал, случались приступы буйного начальственного рвения.

Тогда он устраивал Лене и Зое Михайловне разносы — это в острой форме, а при легком течении припадка читал морали час-полтора.

Игорь Евгеньевич прекрасно понимал, что обе его сотрудницы — добросовестные, исполнительные и аккуратные. Они вполне могли бы обойтись и обходились без его существования, но, как честный человек, он обязан был отрабатывать зарплату и делал это вышеописанным способом.

Очередной всплеск руководящего зуда пришелся как раз на одинокое Ленино пребывание на работе.

Лена не услышала, как Игорь Евгеньевич вошел в комнату. В романе, который читала, герои как раз слились в страстном поцелуе и не подозревали о злодее, который маячил на пороге. Поэтому, когда Булкин завопил, Лена вскрикнула от страха очень громко — за себя и за героев.

— Чем вы занимаетесь в служебное время?

Лена встала и застыла по стойке «смирно».

Они с Зоей Михайловной давно усвоили, что при общении с начальством следует пребывать в образе болванчика: молча есть его глазами и изображать трогательное раскаяние. Каждое слово оправдания, объяснения служило множителем в геометрической прогрессии его сановного гнева.

— Совершенно распустились! — бушевал Булкин — Работа стоит, а они читают бульварные романы. — Он потрясал схваченными с Лениного стола книжками в мягких обложках. Она молчала. — Я, как идиот, сижу и жду, когда мне принесут документы, а они и в ус не дуют. Позвольте вас спросить, сударыня, готова папка с делами Канарейкина? Мне двадцать раз надо повторять, что мы выдвигаем его на премию по науке и технике?

Лена была уверена, что прежде Игорь Евгеньевич и словом не обмолвился об этой премии. В противном случае Зоя Михайловна обязательно подготовила бы документы, Канарейкин был одним из самых плодовитых ее авторов.

— Документы почти готовы, — рискнула сказать Лена, — если можно, я их представлю вам завтра утром.

— Вечные проволочки! Когда вы научитесь работать быстро и качественно? Развели здесь богадельню. Чтобы завтра в девять утра материалы лежали у меня на столе! После обеда я несу их в главк.

Когда Булкин ушел, Лена буркнула:

— В девять утра! Как же, тебя до одиннадцати с собаками не разыщешь.

В кабинете у каждой из сотрудниц были свой стол и несколько шкафов: Ленины — вдоль одной стены, Зои Михайловны — вдоль другой. По негласному соглашению они никогда не прикасались к чужим вещам. Однажды, еще в самом начале Лениной работы в бюро, она взяла из стола Зои Михайловны ластик.