Читать книгу "Ключ из желтого металла - Макс Фрай"

Я невольно улыбнулся:

— Вы сова?

— Был когда-то. Потом пришлось приучить себя эффективно функционировать во всякое время суток. Но любить утро для этого необязательно. Я и не полюбил.

Он съел еще немного риса и продолжил:

— Следующий ваш вопрос, по моим расчетам, должен быть про язык. Это просто, у меня был бизнес в России. Да-да, разумеется, в девяностые. В том числе. По выражению вашего лица вижу, что вы примерно представляете, о чем речь. Прекрасные языковые курсы, лучше не придумаешь. И, наконец, последнее. Я ем рис не потому, что он белый. Просто такая диета. Очень полезно начинать день с большой порции риса басмати. Знали бы вы, как он мне надоел. Но пока держусь.

Я невольно улыбнулся — вопрос про рис действительно вертелся у меня на языке, но задать его я бы, пожалуй, не решился.

— Ну вот, вроде разобрались, — деловито сказал Лев. — Или нет? Спрашивайте, если я что-то упустил.

— Подвал, — сказал я. — Совершенно роскошный у вас подвал. Вы туда нарочно пьяных гостей складываете? Чтобы неповадно было?

— Совершенно верно. Нарочно. Там прохладно, а это способствует протрезвлению. Впрочем, вам достался, можно сказать, номер ВИП, прочие гости обычно спят в соседнем помещении, вповалку, на прекрасных жестких гороховых матрацах. Там потолок пониже, света поменьше и копии сокровищ Костницы[5]по стенам развешаны — в целом, обстановка весьма духоподъемная. В первый момент народ обычно шалеет. А хорошая порция адреналина с утра — это даже лучше, чем кофе. Но вас я, разумеется, решил избавить от такого пробуждения. Впервые пожалел, что в моем доме нет нормальной комнаты для гостей. До сих пор в ней не было нужды.

— Не страшно, — сказал я. — Спасибо, что уложили меня отдельно, очень не люблю спать в одном помещении с другими людьми, потом полдня ощущение, что меня пожевали и выплюнули. Хотя взглянуть на вашу ночлежку было бы любопытно. Впервые такое вижу — чтобы вытрезвитель располагался в том же доме, где проходит вечеринка. Очень удобно. Штрафы поутру с гостей берете?

Лев лучезарно улыбнулся.

— Подумываю об этом. Я, знаете, все жду, когда хоть кто-нибудь рассердится на меня за такое гостеприимство. Я бы сам в дом, где пьяных гостей в холодном подвале вповалку складывают, ходить не стал. Но всем кажется, ради знакомства со мной еще и не такое можно стерпеть. Я — важная персона.

Его признание прозвучало естественно, даже небрежно. Чувствовалось, что этот факт не вызывает у Льва ни гордости, ни, напротив, досады. Таким тоном обычно сообщают самые незначительные сведения о себе: «У меня красный рюкзак» или «Я заказал шницель». Высокий класс. Я оценил.

— В целом, следует признать, что моя попытка накормить всех голодных художников Праги одним махом оказалась не слишком удачной, — подытожил Лев.

— Ну так кормить надо в индивидуальном порядке, — сказал я. — А всех сразу только напоить и можно.

— Совершенно верно, — согласился он. — В индивидуальном порядке я, разумеется, тоже подкармливаю — некоторых. А вот мои знаменитые вечеринки — вполне бездарная затея. Всем весело — кроме меня. Все довольны — кроме меня. Все на рогах…

— Кроме вас? — подсказал я.

— Совершенно верно. Видите ли, я всю жизнь, сколько себя помню, очень много работал. И немало успел сделать. Чего я не успел — так это понять, что мне действительно нравится. Разбираюсь теперь на досуге, по ходу дела. Поэтому сперва стал центром небольшого человеческого космоса, всеобщим покровителем и благодетелем, а уже потом понял, что это довольно скучно. Я хочу сказать, люди по большей части скучны. И до смешного похожи друг на друга. Даже художники, артисты и прочая богемная публика, а ведь как я на них рассчитывал! Потому и решил создать вокруг себя соответствующую среду. Завел книжное издательство, небольшую галерейку, вложился в театральный фестиваль, профинансировал пару кинофильмов, еще кое-что по мелочам. Не выгоды ради, понятно, в таких делах по нулям выйти — и то неплохо. Среду я, конечно, создал, почиваю теперь на лаврах, вокруг так называемая интеллектуальная элита скачет, развлекайся — не хочу. Надоела мне эта публика — слов нет. Вы, я смотрю, не удивлены. Сами пришли к такому же выводу?

— Скажем так, — осторожно начал я. — Люди, которые нуждаются в покровителях и благодетелях, по большей части действительно довольно скучный народ. А у вас, как я понимаю…

— Ну да, да, — энергично подтвердил он. — Отбор изначально неправильно организован, совершенно верно, я уже и сам понял. Однако прекращать все это пока жалко. Пусть будет. Вот и развлекаюсь как могу. При желании мог бы написать руководство «Как получить удовольствие от общения с богемой». Забавное будет чтение, но бесполезное, мало кому по силам воспроизвести мои наработки в домашних условиях.

— Небось камеру слежения в подвале со скелетами установили? — Я не хотел его дразнить, но вопрос сам сорвался с языка, прикусить который мне удалось только задним числом.

— Разумеется, — сдержанно кивнул Лев. — И не только там. Развлечение, прямо скажем, бесхитростное. Но захватывающее, чего уж там. Слышали бы вы, как они грызутся за мое внимание — по пьяному-то делу, без тормозов. И смех и грех. Быть полезным человеком чрезвычайно познавательно. От души порекомендовал бы этот метод всякому, кто желает быстро и качественно разочароваться в ближних. Счастье, что я сам никогда не был особо очарован. Бог миловал.

— Всегда подозревал, что наилучшая позиция — быть совершенно бесполезным для окружающих. Сторонним наблюдателем. Неуловимым Джо, который на фиг никому не нужен, — сказал я.

— Действительно прекрасная позиция. Если такое положение дел — ваша реальность, а не абстрактная далекая цель, примите мое восхищение. Но мне это не подходит. Я, видите ли, очень люблю власть. Сам удивился, когда понял насколько. Но тут уж ничего не поделаешь, я таков, каков есть.

Несмотря на смиренный тон, он выглядел совершенно довольным собой. До меня наконец дошло, что Лев хочет мне понравиться. Это, по правде сказать, было чертовски приятно. Сам я никогда не предпринимаю специальных усилий, чтобы понравиться другим людям, но очень люблю, когда они сами стараются меня очаровать. Такая вот специфическая разновидность тщеславия, заменяющая мне стремление к власти и прочие полезные в быту симптомы гордыни.

Лев как будто прочитал мои мысли. Во всяком случае, он вдруг ослепительно улыбнулся и, понизив голос до доверительного полушепота, признался:

— Только сейчас понял, что стараюсь пустить вам пыль в глаза. Дескать, смотрите, сколь многого я добился и сколь неудовлетворительным полагаю сей блестящий результат. Похоже, я хочу с вами подружиться.

— Если так, у вас прекрасно получается, — сказал я. И был честен как никогда.