Читать книгу "История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов"

без внимания.

Когда несколько лет спустя последний опубликовал свой кодекс под названием «Шулхан Арух» («Одетый стол»), Иссерлес обратил внимание на тот факт, что его автор, будучи сефардским евреем, во многих случаях не использовал исследования раввинских авторитетов среди ашкеназов и не учитывал местные религиозные обычаи, или минхагим, которые были распространены среди различных групп немецко-польского еврейства. Эти упущения были тщательно отмечены и восполнены Иссерлесом. Он дополнил текст Шулхан Арух большим количеством новых законов, составленных им на основе упомянутых выше народных обычаев или религиозно-правовой практики ашкеназских раввинов. Кодекс Каро был назван автором «Накрытый стол», Иссерлес дал своим дополнениям к нему название «Скатерть» (Mappa). В этой дополненной форме Шулхан Арух был введен как кодекс еврейского раввинского права в религиозную и повседневную жизнь польских евреев. Первое издание этого объединенного кодекса Каро и Иссерлеса появилось в Кракове в 1578 г., после чего последовали многочисленные переиздания, свидетельствующие о необычайной популярности произведения.

Шульхан Арух стал основой для дальнейшего развития польского раввинизма. Лишь очень немногие авторитетные ученые осмелились бросить вызов авторитету этого общепризнанного свода законов. Одним из таких мужественных людей был современник и корреспондент Иссерлеса Соломон Лурия, известный под сокращенным именем Решал (род. 1510-1573). Соломон Лурия был уроженцем Познани, куда его дед иммигрировал из Германии. Наделенный тонким аналитическим умом, Лурия был решительным противником новой школьной диалектики (пилпул), взяв за образец старый казуистический метод тосафистов, заключавшийся в подробной критике и остроумном анализе талмудической тексты. В этом духе он начал составлять свой замечательный комментарий к Талмуду (Ям шель Шеломо, «Море Соломона»), но удалось толковать лишь несколько трактатов.

Во всех своих расследованиях Лурия проявлял смелость мысли и независимость суждений, не щадя авторитетов, когда считал их неправыми. О Шульхан Арухе и ее авторе Лурия говорил пренебрежительно, утверждая, что Жозеф Каро использовал свои источники без необходимой разборчивости и произвольно решил многие спорные вопросы права. Вследствие этой независимости суждений у Соломона Лурии было много врагов в ученом мире, но, с другой стороны, у него было много восторженных поклонников и преданных учеников. В середине XVI века он занимал должность раввина в городе Остроге на Волыни. Своими талмудическими лекциями, на которые съезжались студенты со всей области, он сделал этот город интеллектуальным центром волынского и литовского еврейства. Последние годы своей жизни он провел в Люблине, где и по сей день существует синагога, носящая его имя.

Лурия и Иссерлес считались столпами польского раввинизма. Вопросы еврейского обряда и права представлялись им на решение не только из разных уголков их страны, но и из Западной Европы, из Италии, Германии, Богемии. Их ответы на эти вопросы, или «респонсы» (Шаалот у-Тешубот), собраны в специальные сборники. Эти два раввина также вели друг с другом научную переписку. Вследствие их разного характера и склада ума между ними часто происходили жаркие споры. Так, Лурия, несмотря на всю свою трезвость ума, тяготел к каббале, а Иссерлес, при всем своем раввинистическом консерватизме, посвящал часть своего досуга философии. Двое ученых упрекали друг друга в соответствующих «слабостях». Лурия утверждал, что мудрость «необрезанного Аристотеля» не может принести никакой пользы, а Иссерлес пытался доказать, что многие взгляды каббалы не согласуются с идеями Талмуда и что мистицизм более опасен для веры, чем умеренность. философия.

Иссерлес был прав. Философия, которой он занимался, едва ли могла быть разрушительной для Православия. Об этом свидетельствует его большой труд «Торат ха-Олах» («Закон о всесожжении», 1570 г.), который представляет собой причудливую смесь религиозных и философских рассуждений на темы, заимствованные из «Путеводителя растерянных» Маймонида.», перемежающиеся рассуждениями о различных классах ангелов или об архитектуре Иерусалимского храма, его сосудах и порядке жертвоприношений. Автор усматривает во всех деталях храмового богослужения глубокий символизм. Несмотря на странный план книги, в ней есть много глав, свидетельствующих о близком знакомстве Иссерлеса с философской литературой сефардов, что является замечательным свидетельством для ашкеназского раввина шестнадцатого века.

Тесная связь между раввинистическим образованием и еврейской жизнью отчетливо проявилась с того момента, как «Совет четырех земель» начал выполнять свои обычные функции. Совету часто приходилось решать в практических целях сложные вопросы, относящиеся к национальному, гражданскому и уголовному праву или относящиеся к судопроизводству и религиозной практике, и раввины, участвовавшие в этих конференциях в качестве юристов, были вынуждены выполнять большую работу. объем конкретной, ощутимой работы для себя и своих коллег. Вопросы закона и обряда повсюду усердно исследовались и разрабатывались с тем тонким анализом, который свойственен еврейскому уму, который доводит каждую идею до ее самых отдаленных следствий и мельчайших подробностей.

Предмет, как и метод исследования, зависели, как правило, от социального положения исследователя. Особое внимание практическому применению талмудического права уделяли раввины более высокого ранга, принимавшие активное участие в управлении кагалами и участвовавшие в заседаниях соборов, как коронных, так и литовских. Одним из старейших ученых этой категории в рассматриваемый период был Мордехай Яффе (умер в 1612 г.), уроженец Богемии, занимавший пост раввина последовательно в Гродно, Люблине, Кременце, Праге и Познани. К концу шестнадцатого века он несколько раз председательствовал на конференциях «Совета четырех земель». Хотя Яффе был учеником Моисея Иссерлеса, он не считал Шулхан Арух, дополненную его учителем, последним словом в кодификации. Он возражал против того, что его юридические выводы сформулированы догматически, без достаточной мотивации.

По этой причине он взялся за составление нового и более сложного свода законов, составленного в принятом порядке четырех книг Турима, который известен как Лебушим, или «Одежды». Метод Мордехая Яффе отличается от метода Жозефа Каро и Иссерлеса обилием научных дискуссий, сопровождающих каждую юридическую статью. Сначала кодекс Яффе вызвал раскол в раввинистическом мире и угрожал ослабить авторитет Шулхан Арух. В конце концов, однако, последний возобладал и был признан единственным авторитетным руководством для религиозной и юридической практики иудаизма. Помимо своего кодекса, Мордехай Яффе написал под тем же общим названием «Лебушим» еще пять томов, содержащих библейские комментарии, синагогальные проповеди и примечания к «Путеводителю» Маймонида, а также каббалистические рассуждения.

Преемником Яффе на посту ведущего раввина и президента «Совета четырех земель», по всей вероятности, был Джошуа Фальк Коэн (умер в 1616 г.), раввин Люблина и впоследствии ректор талмудической ешибы в Лемберге. Он прославился благодаря своему комментарию к «Хошен Мишпат», части кодекса Каро, посвященной гражданскому праву, которую он назвал «Сефер Мейрат ` Энаим», «Книга просветления глаз» (сокращенно SeM). `А). Он также сформулировал, по настоянию Ваада, большую часть вышеупомянутых постановлений 1607 года, которые были изданы с целью более прочного утверждения благочестия и добрых нравов среди евреев Польши.

Более схоластическая и менее практическая тенденция