Читать книгу "Роковые письмена - Владимир Хлумов"

философское предположение? Да где же Бог тогда?

- Он Богу не помеха.

Бог от начала предвидит все наши действия.

- Но как же принцип свободы воли?

- Чьей свободы?

Отец Серафим прямо смотрел в опущенные очи корреспондента. Тот профессионально делал заметки в записной книжке.

- Хорошо, а конкретно, этот новый человек, как вы его видите?

- В шлеме.

- В шлеме, в водолазном? - как-то нервно вскрикнул Вадим.

- Нет, он подобен летчику бомбардировщика, он убивает, не глядя в глаза жертве. Он на задании.

- Как на задании?

- Как вы. Вы ищите правду, а Истину обходите стороной.

- Ага, - Вадим будто обрадовался такому родству, - Ну, а представим на минуту, конечно, только для образности, что он - это я, и пришел к вам, и встал к лицу лицом, и что бы вы ему сказали?

- Не жги книг, которые надобно есть, и не ешь книг, которые надо бы жечь.

- Но книги жечь, батюшка, как-то кострами инквизиции попахивает.

- Есть книги тоже не принято.

- То есть надобно есть, как ел Иоанн? Но как же быть, если книги уже сожжены, ведь он уже переступил, там, в третьем вагоне.

- Покайся! - твердо сказал иеромонах.

- Но новый человек не может кается. Какие же у него могут быть затруднения? В чем его ад?

- Для него ад это встреча с самим собой.

- Звучит загадочно.

Журналист опять заглянул в спасительный блокнот и сказал:

- Все-таки, какое-то получается у нам пессимистичное интервью.

Читатели уже начинают уставать от чернухи. В чем же надежда для читателя, как жить ему в том мире, в царстве Антихриста?

- На земле нет рая.

- Так в чем надежда?

- В Боге.

- Хорошо, а как же быть с неверующими?

- У них еще есть время обратиться к Христу.

20

Воропаев, стараясь не делать резких движений, достал сигарету и прикурил от свечи.

- Андрей Алексеевич, ты не будешь так любезен поглядеть на столик за моей спиной? - спросил Вениамин Семенович и чуть пододвинул стул освобождая тому обзор.

Андрей сидел с отрешенным лицом. Он вспоминал одну беседу с Учителем о добре и зле. В этом мире зло и добро связаны одной цепью, не бывает добра без зла и наоборот. - Говорил Учитель.

- Помнишь как Мефистофель в Фаусте: я та часть зла, которая делает добро... Очень любил Михаил Афанасьевич эту идею. Поэтому смешны люди, пытающиеся искоренить зло в надежде, что наступит всеобщее добро.

- Что же делать тогда, Учитель?

- Как, ты еще не догадался? Нужно уничтожить и добро.

Воропаев потрогал Андрея за плечо и еще раз повторил свою просьбу.

Тот поднял затуманенные очи и увидел Катерину в обществе некого господина в черных очках. Он мог бы ничего и не говорить, но он и молчать не мог. Воропаев после слов о гражданине в очках, сделался как московский борщ, когда в него еще не положили сметаны.

- Ну блин, мне это уже надоело, - и он решительно поднялся.

Так наверное гора могла идти к Магомету. Все небольшое общество, испуганно повернулось, когда Воропаев потребовал документов и, бесцеремонно сняв очки у обалдевшего господина, принялся их рассматривать. Сдедует ради справедливости отметить, что перед этим он улыбнулся Катерине, но какой-то нерадостной была его улыбка, так улыбаются терракоттовые статуи в домах отдыха.

Господин лепетал на английском языке:

- Please, give me my glasses.

- Just a moment, don't worry, - успокаивала своего клиента Катерина,

- He is from federal security office.

Воропаев глупо вертел очками. Очки были совершенно обычные, но только фирменные. Потом он как-то неуклюже вернул их на место, т.е. прямо на заграничный нос, так что одна из дужек попала тому в рот.

- I am sorry, its confusion.

Услыхав чистый английский язык из уст бандита, иностранец осмелел и на ломанном русском языке стал говорить, что он не потерпит, что он будет жаловаться, что он есть официальный представитель английской фирмы, что ... В общем, Воропаев вернулся назад в совершенно потрепанном виде и потребовал у официанта водки.

Тем временем за оставленным Вениамином Семеновичем столиком шла оживленная дискуссия. Иностранец оживленно размахивал руками, что-то быстро говорил, говорил, а потом встал и, холодно попрощавшись, удалился. Катя бросилась за ним. Андрей бросился за Катериной, оставив Воропаева одного, затравленно глядящего на выставленные к потолку ноги кабанчика.

На бульваре он догнал Катерину и они вдвоем проводили взглядом отъехавший мерседес.

- Зачем вы все меня преследуете.

- Я не преследую, так получилось, - оправдывался Андрей.

- Вы сорвали мне такую выгодную сделку. - она презрительно махнула рукой.

- Простите, но честное слово, все получилось непреднамеренно.

Катя не хотела слушать, и Андрей, как нашкодивший пес, плелся за ней по бульвару, пока она не остановилась и уже отчаянно топнула ножкой.

- Зачем вы за мной идете? Зачем вы все время меня преследуете? Вы думаете, вы один такой воздыхатель оригинальный? Правда, другие ходят без охраны.

Андрей молчал.

- Вы же дали мне слово и что?

- Я тебе не давал никаких слов, - Андрей тоже стал выходить из себя.

Катя будто обрадовалась.

- Вот это уже лучше, а то прикидывался - все вы, да вы, назвал бы сразу сучкой...

Андрей ошарашено посмотрел на Катерину, ему показалось, что бульвар вместе с Москвой стал растворяться в черной Пустоте.

- Что такое, ах, как мы остолбенели? - Катя вызывающе, как в том сне, продемонстрировала свои прелести. - Ну, что, завалимся в твою набитую тараканами общежитскую койку и трахнемся под музыку Вивальди? Нет уж, извини, я лучше в Балчуге под ту же самую музыку. Пшел вон, засранец.

Андрей впервые в жизни ударил женщину. Потом повернулся и пошел, не глядя, поперек движения.

- Андрей! - крикнула Катя, но тот не реагировал, а по привычке упрямо шел под колеса.

В последний момент Катя догнала и схватила за руку. Она оттащила его