Читать книгу "Король Запада - Лариса Акулова"

предательства. Пусть только учтут, что тот теперь связан со мной кровной клятвой, и не сможет сообщить больше того, что пожелал я. Уведоми их об этом: мёртвый наг нам не принесет пользы.

Ворон взмахивает крыльями и исчезает, отправляясь вновь в Академию, Раад же решает, что ему не повредит чашка горячего чая, пока он пытается найти хоть что-то. Дёргает за шнур, что связан с системой колокольчиков по всему замков, и уже через несколько минут к порогу библиотеки старый прислужник, что знал ещё деда л’Валда, приносит поднос с чайником, чашкой, блюдцем с любимым печеньем хозяина. Он шаркает, тяжело переставляя ноги, но послушно и с готовностью выполняет свою работу. Передает через порог просимое и вновь исчезает в темных коридорах древнего жилья правящей семьи.

Правитель устраивает поднос на самом крае стола, отодвигая книги и свитки чуть в сторону — ему бы не хотелось их испортить, неосторожно пролив чай или обсыпав выпечкой. И вновь погружается в историю Материка, которую вроде как и знает наизусть, но уже успел подзабыть за долгие годы после того, как читал.

Буквы сплетаются в слова, те в предложения, и текст, будто бесконечная вязь рукодельницы, скользит по бумаге. Не смотря на то, что книжка чуть ли не детская, то есть очень легкая для понимания, но в ней слишком много двусмысленности, под каждой фразой кроется одна, две, три нерассказанных истории. И как же найти истину? Почти никак, нужен первоисточник.

— Значит, пришла пора поговорить с собственным предком, как бы опасно это ни было, — принимает решение Раад, явно от него не восторгаясь.

Ритуал общения — не самое приятное мероприятие. Мало того, что придется пролить немало собственной крови, так ещё и Магии высосет столько, что потом даже такому могущественному человеку, как л’Валд, придется отлеживаться неделю по крайней мере. И то, нет никакой гарантии, что тот, кого он призовет, расскажет ему что-то действительно важное. В истории их семьи уже бывали такие случаи: правитель вызывает родственника для общения, тратит годы жизни, которые никакая Магия не восстановит, а в итоге лишь получает выговор за то, что его или её, уже давно мертвого, вытянули из загробного мира. Но попробовать стоит, ведь, если получится, то Раад будет знать, в каком направлении двигаться.

Ритуальный зал в замке находится в подвальном помещении, недалеко от камер заточения — тут наиболее сильная связь живого и мертвого. Эдакий разлом в материи, созданный самой Магией — людям такое не под силу. Квадратное помещение с каменным полом, на стенах развешены кости самых приятельных в прошлом членов семьи л’Валд от Саркии до Карния — величайших короля и королевы рода, ни окон, ни светильников, кроме пары свечей, воском капающих на камень — это помещение до жути пугало Раада, когда он был ребенком. Однажды Адаар подговорил брата пробраться сюда, чтобы посмотреть, куда исчезают родители на праздники, и их обоих поразила кровавая жертва на вычерченном мелом круге. С тех пор мальчишки не решались перечить воле родителей, суясь туда, куда не велено. Но прошло время, братья повзрослели, Адаар был поглощен, и Раад принял корону. Это возложило на него обязанность проведения всех ритуалов, направленных на защиту народа. Больше он не мог закрывать глаза, смотря, как течет кровь из жертвы и жизнь уходит, не мог бояться, но это место до сих пор вызывает у него неконтролируемую дрожь.

Мужчина вздыхает, опускаясь на колени. Каменный пол холодит, не давая расслабиться. Из кармана плаща достаёт кинжал, без раздумий режет себе ладонь. Кровью начинает чертить круг, выводя замысловатые символы, читает заклинание, сосредотачиваясь на мощах определенного предка. Надеется, что его сил хватит, чтобы призвать умершего. И действительно получается!

Туманный призрак, мерцающий в свете свечей, будто сотканный из лунного света, появляется. Мужчина недовольно покачивает бокалом вина, таким же нереальным, как и он сам, в воздухе, и недовольно тянет:

— Будем считать, что твоя проблема очень важна, иначе не прощу того, кто оторвал меня от пиршества!

Глава 22

Радоваться этому родственнику Раад не спешит. Ему отлично известно, что Дарик был одним из первых, кто присвоил себе титул л’Валд, но не так, как это было принято, поглотив близнеца, а банально убив его, а затем и съев мертвую плоть. За это его прозвали Дариком Жестоким, что о многом говорит. Но при этом он вошел в историю Материка, как один из сильнейших менталистов, что когда-либо существовал, стало быть, может что-то знать, неведомое другим.

— Итак, потомок, кем бы ты не был, говори быстрее, пока я терпение не потерял и не наслал проклятие на твою семью до седьмого колена, — торопит л’Валда, будто на том свете ему действительно есть, чем заняться.

Приходится Рааду думать активнее, формулируя вопрос.

— В ваши времена, прославленный предок, — называя его так, мысленно кривится мужчина, — уже были Приходящие?

— Те несчастные души, что мать-покровительница забирает в наш мир? — задумчиво продолжает махать бокалом Дарик, явно что-то припоминая. — Их мало было, Материк не нуждался в помощи извне. С тех пор что-то изменилось?

Раада передергивает, но он все также спокойно цедит, сжав зубы:

— Во-первых, эти отродья не несчастные души. Их сейчас столько, что нельзя закрывать глаза на происходящее: подрывают традиции и древние устои, что завещали нам предки. Такие, как вы.

— Можешь не напрягаться, пытаясь меня задобрить. Я отлично знаю, какого обо мне мнения были и есть сейчас жители Запада. А вот о Приходящих ты зря так, — укоризненно пальцем тыкает в Раада Дарик. — они здесь появляются не просто так. В мои времена их ценили, потому что новые знания нужны были, а те их приносили так много, что просто удивительно. Чтобы ты знал, большинство изобретений для замка, которыми наш род до сих пор наверняка пользуется — дело рук Приходящих.

Это напоминает королю Запада об Эрии. Та ведь тоже потрясающе умна и изобретательна, прославила свое имя и имя своего Рода тем, что сделала. Ненароком закрадывается мысль: а что если и она, принцесса Юга, тоже иномирянка? Раньше подобное показалось бы л’Валду кощунственным и богомерзким, но, чем больше думает, тем сильнее понимает, как слеп был в своей симпатии, как глуп в решении довериться девушке, которая добровольно поставила