Читать книгу "Тайна двух чемоданов - Роман Ронин"

И… вы правильно меня поняли. Это был… нан дакэ… намек! Но… Выбраться отсюда Марте-сан будет очень непросто. И для вас это может иметь серьезные последствия.��– Меня убьют.��Японец молча склонил голову в знак согласия.��– Мне не хотелось бы, Люба-сан, чтобы вы пострадали. Но я не могу защитить вас в этой стране.��– А Марта? Она мне только и твердит о вас. Какой Курихара-сан умный, какой Курихара-сан добрый, какой утонченный. Про Японию вашу рассказывает. Но только знаете что, утонченный господин Курихара… Я свою дочь знаю. Она без меня не поедет.��Губы журналиста снова тронула улыбка:��– Я тоже знаю Марту-сан. Она вас очень любит и… не поедет без вас никуда. Но я могу найти способ сделать так, чтобы мы быть вместе. Три человека. Нет. Да. Трое. Можно.��– Что это за способ?��Курихара устало огляделся вокруг, выцепил взглядом неприметного и, похоже, здорово продрогшего человечка за будкой, где продавалась «Ижевская минеральная», и аккуратно присел рядом с Любовью. Он наклонился к ней и тихо произнес на ухо:��– Мне будет нужна от вас одна услуга.��Вагнер горько усмехнулась:��– Как вы все-таки правы. Чтобы получить счастье, надо продать душу дьяволу, а тело отдать вам.��Курихара совершенно серьезно, но так же тихо, в самое ухо продолжил:��– Мне совсем не нужно ваше тело. Вы старая. Вам уже тридцать пять. У меня есть молодая красивая жена. А теперь будет еще моложе и еще красивее.��– Какая же вы все-таки сволочь. Сволочь, мерзавец и хам. Что вы хотите?��– Очень немного. Красный японец – кто он? Имя. Только имя.�����Глава 8. Снег���Хара старого разведчика подполковника Накаямы волновалась. Слегка покачивая квадратным скуластым лицом в такт движению автомобиля, военный атташе с привычной ненавистью смотрел в затылок водителя Стефановича. Аккуратно стриженый затылок, прикрытый шоферским картузом, выглядел неколебимо спокойным, и это злило японского дипломата. «Иностранцы… – с нескрываемым раздражением думал военный атташе, – что они могут понимать о мире, о человеке, о душе?! Они совершенно точно уверены, что душа помещается в груди. Как? Как она может там находиться?! Ведь грудь у человека – как клетка. Они, европейцы, так и говорят: грудная клетка, и ничуть того не стесняются. Тупые! Разве может у человека, а тем более, у настоящего воина душа жить в клетке?» – Накаяма так разозлился, что вслух крякнул и сердито глянул в окно автомобиля. За ним, однако же, мало что было видно. Машина уже выезжала из Москвы, и унылый ноябрьский пейзаж стал еще более раздражающим. Деревья сливались в одну темную полосу. Быстро смеркалось. Еще минуту назад эти перемежающиеся березки и вязы за окном напоминали оперение гордых орлов, парящих над родной для Накаямы Камакурой. Теперь же вид стал похож на неумело разрисованный задник за алтарем обнищавшего буддийского храма.��Подполковник увидел в стекле отражение своего отлично выбритого лица, части очков и один ус «а-ля император» – верный признак наступающего вечера, когда вместо пейзажа за окном начинаешь видеть в нем свой портрет. Накаяма аккуратно потрогал пальцем в лайковой перчатке замечательно крепкую, пухлую щеку и снова погрузился в недовольство толстокожими иностранцами. «Как так можно – те, кого они считают самыми умными, додумались до того, что сообщили: душа человека не в сердце, в голове! Этих, пожалуй, и тупыми нельзя назвать. Придумать такое! Поместить душу воина в костяную коробку! Да… Душа самурая находится там, где она может жить, где может дышать, говорить, петь – на то она и душа. Вместилищем духа в человеческом теле по всем этим признакам способно стать лишь одно место: живот, хара. Духу в ней тепло, уютно, но свободно. Там у женщины появляется новая жизнь, там мужчина трепетно хранит свою храбрость и в критический момент жизни освобождает ее, совершая харакири». Разведчик остановился и прислушался к собственным мыслям. Ему очень понравилась последняя формулировка, он немного покатал ее на языке как кусочек сладкой пастилы ёкан и, приходя в умиротворенное настроение, продолжил размышления уже с юмором. «Да, все-таки хорошо, что не в груди – никаких сил не хватило бы развалить коротким мечом собственную грудную клетку», – но тут военный атташе настолько живо представил себе картину собственноручного грудного вскрытия, что заерзал на сиденье и от возмущения уже не крякнул, а слегка рыгнул – прямо в затылок флегматичному Стефановичу.��Водитель, привыкший к экзотическим выходкам и странному поведению шефа, не повел и ухом. Зато нервозность военного атташе заметили коллеги.��– Подполковник Накаяма, что с вами? – недовольно поморщился сидевший рядом в гражданском пальто и шляпе Ватануки, а Курихара с переднего сиденья настороженно посмотрел в зеркало заднего вида. Лица атташе в нем видно не было, зато привычно отразились фары машины чекистов, следующей на хвосте. Это ничего. На такой случай у японцев все было продумано.��Через восемь минут, выскочив на прямую и ровную дорогу, Стефанович, как и планировалось, набрал скорость. В следующий поворот автомобиль вошел, звучно заскрипев покрышками, а метров через триста внезапно остановился. Машины наружного наблюдения видно не было – чекисты знали, что японцы постоянно ездят этой дорогой на стройку, и не спешили. Рабочие на даче работали вяло, но хозяева часто, раз в неделю – так обязательно, приезжали посмотреть на нестахановские темпы строительства и просто погулять по живописному берегу Москвы-реки. Деться тут после поворота было некуда, и водитель машины наружки, сам того не подозревая, дал возможность посольскому автомобилю остановиться на пять секунд. Японские разведчики и безмолвный шофер Стефанович все просчитали и знали точно: этой паузы достаточно, чтобы все успеть. У Накаямы оставались, правда, некоторые сомнения в отношении Ватануки, но высокопоставленный инспектор не подвел. Вместе с военным атташе он вихрем выскочил из машины и мгновенно исчез в придорожных кустах. Сработано было так чисто, что ни одна ветка после них не осталась качаться. В это же самое время Курихара легко, как ртуть, перетек с переднего сиденья на заднее, мгновенно воткнув на свое место куклу, сплетенную из рисового мата-татами, с привязанной к нему вешалкой и натянутым сверху старым пиджаком, и до этого дожидавшуюся своего часа на коленях высокопоставленных пассажиров. На «голову» кукле журналист-разведчик надел свою шляпу. Стефанович – спокойный, но не медлительный, тут же дал по газам и, когда из-за поворота показалась машина чекистов, автомобиль японского военного атташе не торопясь выезжал на финишную прямую перед будущей посольской дачей.��Наверно, днем такая рискованная операция и не прошла бы. Но японцы и не собирались устраивать карусель под носом НКВД днем. Сейчас же в неверном свете фар сотрудники наружного наблюдения могли разглядеть лишь чей-то качающийся силуэт на заднем сиденье, смутный образ человека в шляпе на переднем – и всё. Заднее окошко у посольского «фордика» было,