Читать книгу "Ступень Четвертая. Часть вторая - Инди Видум"

Да, можно утыкать все ловушками, но Накрех часть из них обходит точно.

Подобная пристройка будет сделана и на другой стороне, и все это — дело небыстрое, поэтому чтобы туда добраться, пока будем летать. Самолет Серый намеревался выкупить, как и предложить пилоту место в клане, если тот согласится на полную клятву. Тому были обещаны плюшки, среди которых и дом в Вишневом Саде.

Но портал все равно был в приоритете, поэтому я занялся расчетами, как только вернулся в поместье. Моя лаборатория оказалась оккупирована Варсонофием, который там что-то настолько увлеченно собирал, что я подумал, не предложить ли ему пойти ко мне в ученики. А что? Материал он, вроде, чувствует, дело любит, а мне нужен кто-то, на кого можно было бы положиться при изготовлении артефактов. Я Варсонофия, конечно, знаю не очень давно, но производит он хорошее впечатление. А что волхв — так у кого из нас нет недостатков? Я так вообще, по сути, из другого мира.

Остаток воскресенья я у себя в комнате вычерчивал схему, стараясь подобрать вариант побюджетней. Получалось все равно очень дорого. Даже постройка собственного аэропорта выходила дешевле в разы. На ужин я пошел, так ничего и не придумав, поэтому находился в отвратительном настроении, которое еще и усугубила мама.

— Ярослав, мы почти тебя не видим. Это ненормально, в твоем возрасте столько работать, — выдала она. — Никакие деньги не стоят того, чтобы отдалиться от семьи. Они не заменят мне сына, а Насте — брата.

— Мам, у нас сейчас небольшие проблемы в клане. Как только они закончатся, я буду появляться чаще.

— Проблемы у тебя с самого образования клана, и незаметно, чтобы они собирались заканчиваться. Мне кажется, их все больше и больше. Собственно, я понимаю, что кланов без проблем как внутренних, так и внешних не бывает. Но не столько же.

Она отпила воды из стакана и возмущенно посмотрела, как будто это я был виноват в том, что Накрех столь усердно вставляет мне палки в колеса.

— Практически все они связаны с одним человеком, — неохотно ответил я. — Как только его удастся вычислить, проблем станет в разы меньше. Нет, конечно, полностью они никогда не исчезнут, ты права, но количество снизится. Да и серьезность — тоже.

— И как скоро это произойдет?

— Трудно сказать. Сейчас мне приходится делать очень много проверок часть из которых по результату оказывается бессмысленной.

— Ярослав, понимаешь, нельзя все взваливать на себя, нужно разделять обязанности.

Мама говорила настолько уверенно, что я засомневался, не пообщалась ли она со своим отцом, который был бы очень рад, если бы ему выделили хоть что-то. Но не для того, чтобы что делать, а для того, чтобы не делать ничего, но получать хорошие деньги. Я даже посмотрел на Олега, но тот выглядел спокойным, чего точно не было бы, пообщайся мама с Елисеевыми.

— Мам, есть вещи, которые могу решить только я. Обсуждению это не подлежит.

Возможно, сказал я излишне твердо, потому что мамины глаза наполнились слезами, но все же она не расплакалась, лишь огорченно прошептала:

— Какой ты стал жесткий, Ярослав.

— Мам, ну я же взрослею, — попытался я смягчить впечатление улыбкой. — Это мальчики бывают мягкие и послушные, а мягкими и послушными главы кланов не могут быть. Иначе клан перестанет существовать. А от меня знаешь сколько людей зависит? Вот то-то.

Она грустно посмотрела и вздохнула.

— Ответственность — это хорошо, но я бы хотела видеть тебя чаще.

— Предлагаешь мне уйти из школы? — попытался перевести я все в шутку. — Так я только за. Забирать документы?

— Ой нет, я совсем не это имела в виду. — Она махнула на меня рукой и засмеялась. — Не перекручивай мои слова.

Перед отъездом она меня поцеловала в лоб, для чего ей пришлось подниматься на цыпочки, и пожелала, чтобы мои проблемы рассосались как-нибудь сами, без моего участия. Я был бы только за такой исход, но сами они рассосутся, только если Накрех внезапно умрет, предварительно нарушив руну для переселения.

Мысль о мамином отце оказалась пророческой, потому что он ждал меня около входа в школу.

— Добрый вечер, Ярослав. Нам надо поговорить, — важно сказал он, заступая мне дорогу.

Встревоженный школьный охранник вышел на порог, но я успокаивающе махнул ему рукой. Защита мне не требовалась.

— Добрый вечер, Андрей Дмитриевич. Говорить нам с нами не о чем.

— У меня есть интересная для тебя информация, — заявил он.

— Вот как? И какая же?

— Не буду же я говорить при всех? — намекнул он на создание полога. Но на самом деле, как мне казалось, он не хотел, чтобы кто-то слышал, как он клянчит деньги.

Парни застыли на пороге, не желая проходить без меня, но я сказал, чтобы не ждали. Чем черт не шутит, вдруг Елисеев действительно знает что-то важное?

Мы отошли от проходной, и я активировал защиту от прослушки, после чего Елисеев солидно откашлялся и выдал:

— Я хотел бы извиниться за недостойное мага поведение.

— Это вся ваша ценная информация? — с насмешкой уточнил я.

— Не перебивай, со… — последним словом он подавился и попытался выкрутиться и не обозвать меня так, как ему хотелось. — Совершенно не об этом речь.

— Так где же ваша ценная информация, Андрей Дмитриевич? — нетерпеливо спросил я. — Мне ваши извинения не нужны. Вы поступили так, как посчитали нужным, окончательно оборвав любые родственные связи между нами.

— Родственные связи просто так не оборвать. Кровь — не вода, всегда сродство имеет.

— Поэтому вы выставили мою мать на улицу?

— А что, скажешь, не пошло ей на пользу? — ощерился Елисеев. — Вона как хорошо устроилась, даже с родным отцом дела иметь не хочет. Мать-то ее тогда так убивалась, так убивалась. А у нас выбора не было: либо от дочери отказываться, либо Лазарева нас всех уничтожила бы.

— Конечно, она умерла, на нее теперь можно все свалить. Не представляю, чем Валерия Лазарева могла вам угрожать. Разве что тем, что не даст вам денег, если вы не послушаетесь?

— Деньги тоже дала, — согласился Елисеев. — Но не это главное. Она ж из этих, из мозгодеров. Пообещала, что все мы на тот свет отправимся как самоубийцы. Вот и…

Оправдания Елисеева мне были не слишком интересны. Даже если то, что он нес, было правдой, правда эта давным-давно быльем поросла.

— Вряд ли это теперь является ценной информацией, — намекнул я.

— Так я и не про это. Ты же понимаешь, что ценная информация тем и ценна, что ее можно продать, — сказал он и потер пальцами, как если бы пересчитывал деньги.

— Это вы с родного внука деньги опять содрать пытаетесь? — развеселился я.

— Нет, деньги дело такое. Сегодня есть, завтра потратились, — туманно ответил он. — Мы подумали и решили, что хотим в клан вступить.

— А я даже не думая решил, что вы мне в клане не нужны. Мне предатели под боком ни к чему.

— С чего это мы предатели?

— Как же? А кто с Глазьевыми договорился за моей спиной, чтобы управление кланом отжать? Это я еще молчу про тот случай, когда ваши внуки пытались меня ограбить.

— Твои двоюродные братья шутковали немного. Ну ошиблись мы чутка, не на того поставили, так что ж нас теперь всю жизнь наказывать? — с надрывом спросил он. — Мы раскаялись, поняли, что родную кровинку нельзя отрывать от себя — все равно боком вылезет. Так пойми это и ты.

— Вы мне не родня, — отрезал я, уже жалея, что вообще согласился на этот разговор.

— Может, мы и не родня, но за твоей спиной с твоими врагами не договариваемся, — обиженно ответил Елисеев. — В отличие от некоторых из твоего клана.

— Вы не договариваетесь, потому что вам предложить нечего, — с ехидцей заметил я. Нет, теоретически предлагать им было что: с помощью родной крови можно нехило нагадить, но там этой крови столько нужно, что от этих Елисеевых вряд ли что останется. — Так же, как и мне сейчас. Намеки на то, что кто-то из клана меня обманывает, не в счет.

— Не скажи, парень, — ухмыльнулся он. — Не намеки, а полное доказательство. Нас вон ты из своей жизни выбросил, хоть мы и кровь родная, а чужую девку простил, а она опять хвостом вертит не перед тем. И ведь ты ее не только простил, но и денежное место дал. Неужели мы хуже?

В его голосе сквозила искренняя обида. Мол, старались, предавали из последних сил, а вознаграждения ни с кого не получили. Эти шпионские игры со стороны кровных родственников были очень уж некстати, потому что оставлять его слова без внимания теперь нельзя —