Читать книгу "План игры. Геополитическая борьба США с СССР - Збигнев Казимеж Бжезинский"

«прогрессивное» государство, а не государство «социалистической ориентации».

В более общем плане Советский Союз начал пропагандистскую кампанию с целью предотвратить американские военные действия против Никарагуа, умерив в то же время революционную риторику о развитии революции в Центральной Америке. Из позиции, занятой Москвой, стало очевидно, что американское вторжение в Никарагуа вызовет яростную советскую пропагандистскую кампанию, но не более того. Советские руководители, должно быть, поняли, что материально-технические и географические факторы предопределяют успех любой решительной военной акции Соединенных Штатов и что из-за Никарагуа пока не следует идти на прямое американо-советское столкновение.

Москва и Гавана явно разошлись во мнениях о подходе к этой проблеме, что явилось выражением противоречия между акцентированным идеологическим подходом Кубы к стимулированию марксистской революции в Латинской Америке и перспективными геостратегическими планами Советского Союза. Куба не только была инициатором консолидации и радикализации нового никарагуанского режима, но и всячески стремилась к полному отождествлению Манагуа с просоветским лагерем. Больше того, кубинские заявления в отличие от заявлений Советского Союза были проникнуты исключительно высоким революционным оптимизмом. Гавана выступала за активизацию революционной деятельности и, естественно, отводила большую роль Западному полушарию. Москва подчеркивала важность закрепления революционных завоеваний в Никарагуа, как она делала это ранее в отношении Кубы, и доказывала, что в лобовом столкновении с Соединенными Штатами революционные завоевания могут быть утрачены.

Будучи сдержаннее своего союзника в перспективных оценках, Москва, вероятно, поняла, что в географическом, материально-техническом и экономическом отношениях возникновение пожара даже по всей Центральной Америке не станет для Соединенных Штатов вторым Вьетнамом. При необходимости Соединенные Штаты могут блокировать Центральную Америку, сразу же пустив в ход огромные вооруженные силы. Кроме того, 25-миллионное население региона (не считая гораздо большего числа мексиканцев) отнюдь не едино в противодействии Соединенным Штатам, причем местные чувства неприязни и даже растущие антикоммунистические настроения ведут ко все большей изоляции Никарагуа. Поэтому кремлевские руководители пришли к выводу, что благоразумнее расширять базу революционного движения постепенно, делая ставку на его поступательное распространение в соседние страны, по мере того как в них будут назревать, углубляться и в конце концов вырываться наружу внутренние кризисы.

Более того, рассматривая Латинскую Америку в целом, советские руководители полагали, что США начинают вступать там в стадию общего кризиса. Советский Союз может содействовать этому процессу, пользуясь экономической и социальной напряженностью для разжигания антиамериканских националистических настроений и поставок оружия Кубе и Никарагуа. Однако на нынешнем этапе Советский Союз не может прямо оспаривать главенствующее положение Соединенных Штатов и Западном полушарии. Советские руководители, проповедуя, что настоящие революционеры ни в коей море не должны позволять запугивать себя «географическим фатализмом», в то же время очень хорошо представляют реальные географические рамки, за которые не может выходить политика. Вследствие этого она считают революционные потрясения в Латинской Америке и окончательное устранение главенства США в регионе одним из заключительных этапов исторического соперничества.

Таким образом, для Москвы Латинская Америка вообще и конкретно Центральная Америка являются в результате исторически определенного времени и географического расположения театром второстепенных действий. Конечно, советские тактические успехи в Центральной Америке могут иметь такое важное последствие, как отвлечение американского внимания от трех главных стратегических фронтов. Советская тактическая смелость может способствовать подрыву решимости США, необходимой для их постоянного участия в делах всего мира. Тактические выгоды, воплощенные в стратегические аванпосты, могут подкрепить утверждение, что глобальный баланс смещается от одной сверхдержавы к другой. Однако в конечном счете данный регион не представляется ареной стратегического испытания Советским Союзом американской воли.

Искушение Советского Союза пойти на это возрастет, если внутренние проблемы Центральной Америки сольются с намного превосходящим их внутренним взрывом в Мексике, который в свою очередь может воспламенить американо-мексиканские взаимоотношения. Если Москва будет располагать стратегическими аванпостами в Карибском бассейне и/или Центральной Америке, то Советский Союз получит в распоряжение базы для оказания материально-технической и иной поддержки, что позволит ему наиболее полно использовать в своих интересах любые конфликты между США и Мексикой, извлекать выгоду из неминуемо бурных волнений, которые будут порождать возникающие разногласия.

Глава IV. Одномерный соперник: оценка угрозы

Эффективная долгосрочная политика США в отношении СССР должна основываться на реалистичной оценке как намерений Советского Союза, так и его возможностей. Намерения Советского Союза не определяются одними только субъективными наклонностями того или иного кремлевского руководителя, а имеют глубокие корни и являются продуктом историко-географического развития, усиленного доктринерскими воззрениями, укоренившимися в институтах политической власти и распространенными среди правящей политической элиты. Эти намерения не меняются радикально, а претерпевают лишь изменения поверхностного и в значительной мере тактического плана, которые часто рассчитаны на использование особенностей американских средств массовой информации, интерпретирующих внешние перемены как базовые сдвиги в стратегии.

Советские намерения берут начало в историческом стремлении России к достижению доминирующего положения в мире. Важнейшим стратегическим условием достижения этой цели является резкое ослабление связей Америки с Евразией. Но подобные намерения могут принести плоды только при наличии соответствующих возможностей. Таким образом, американские политические деятели должны внимательно следить за изменениями этих возможностей и тщательно взвешивать их совокупный потенциал. Это одновременно и тонкая, и очень важная работа. Недооценка советской мощи может оказаться роковой. Но и преувеличение возможностей Советского Союза может породить серьезные моральные проблемы и стимулировать проведение ненужных расточительных мероприятий, ослабляющих возможности участия Америки в затяжном соперничестве. Следовательно, необходимо учитывать несколько аспектов национальной мощи, в особенности социально-экономический, поскольку этот фактор является ключевым для успешного соперничества, если только оно на каком-либо этапе не перерастет в прямое вооруженное столкновение.

Советский военный потенциал

Но в любом случае отправным должно быть военное измерение. Если одна из сторон достигнет такого подавляющего военного превосходства, которое предопределит исход конфликта, или если вооруженный конфликт начнется из-за просчета, тогда все остальные невоенные аспекты национальной мощи потеряют свое значение. Это абсолютно неизбежная реальность международных отношений, и она превращает оценку военной силы в центральное звено политического анализа.

Первостепенное значение военной силы – это не просто вопрос соответствующих количественных подсчетов и оцени разрушительной мощи. Гораздо более важно ее воздействие на политическое поведение соперников, особенно учитывая их свободу в проведении односторонней политики под взаимно парализующей защитой ядерного сдерживания. Опасность, связанная с всесторонним военным усилением Советского Союза, была признана творцами политики США еще на относительно раннем этапе советско-американского ядерного соперничества, когда Соединенные Штаты все еще обладали заметным стратегическим превосходством и даже могли позволить себе основывать свою политику сдерживания на открытой угрозе массированного ядерного возмездия.

30 октября 1953 г. администрация президента Дуайта Эйзенхауэра завершила обширный, систематизированный 11 готовившийся шесть месяцев доклад «Основы политики в области национальной безопасности