Читать книгу "Никола зимний - Сергей Данилович Кузнечихин"

меня без моего участия переселили в другую страну. На закате Советской власти, благодаря урокам напарника и с помощью моего паяльника я оброс блатом, как волк шерстью: что надо – достать, где требуется – утрясти. Даже в милиции свои люди были. Если впадать в подробности, не одна бутылка потребуется. Но грянул рынок – и все мои связи, которые годами создавал, рассыпались на глазах. Само понятие «блат» исчезло из человеческих отношений. Плати деньгу – и забирай что хочешь, так проще и, может быть, честнее. Но в понятии «достать по блату» была все-таки своя романтика. И так совпало, что электроника перешла на другой уровень. «Нужные люди» перестали ремонтировать отечественные телевизоры и покупают корейские. А мне куда податься? Не в челночники же? С детства внушили, что спекуляция – презренное занятие. Сначала стеснялся после работы на космос печки класть. Спрашивал себя: «Где же, Володя, твоя профессиональная гордость? Совсем опустился!» А потом как-то сложил камин, посмотрел на него и залюбовался – красавец! Не стыдиться, а радоваться надо, что руки выросли из нужного места. Выпил и понял, что всю жизнь занимался не своим делом. Пыжился, ломал голову над дурацкими схемами, гнался за престижем, а настоящего удовольствия не получал. А теперь получаю. Самое главное, что, когда протрезвел, остался при этом же мнении.

– Так мы с тобой коллеги. Я тоже всю жизнь шабашничаю.

– Не совсем. Ты – всю жизнь, а я только после сорока. Ты счастливчик.

Не знал, что и ответить о своем счастье, да и Володя, по всей видимости, не очень сожалел о временах работы на космос. Бутылка у него опустела, но оставался трезвым. Собираясь домой, опустил бутылку в пакет, туда же высыпал окурки.

– Не стоит оставлять следы преступления. На улице в урну брошу. А насчет камина имей в виду.

– Обязательно, если в подсобники возьмешь.

– Быстро научу. Уверен, что у тебя получится.

Понравился мужик, о помаде на окурке спрашивать не стал, зачем ставить человека в неловкое положение?

* * *

Тулуп намекал, что без нужды афишировать их дружеские отношения нежелательно, хотя мог бы и не предупреждать, сам понимал. Да и не было никаких близких отношений. Столько лет не виделись, прожили разные жизни, интересы разные – и поговорить-то не о чем. Удивился, когда сразу после майских праздников Тулуп заглянул к нему в каптерку и позвал к себе в кабинет.

– У меня две новости: одна – плохая, другая – хорошая.

– Начинай с плохой.

– Я тоже так думаю, хорошее оставим на десерт. Объявился твой компаньон по рыбалке.

– Профессор, чё ли? Так это хорошая новость. Я с удовольствием слетаю.

– Не торопись, пока что его ассистент. И знаешь, по какому вопросу? – Тулуп явно манежил, отодвигал неприятную новость. – Требует, чтобы ты возвратил пилу, которую он оставил до новой рыбалки.

– Так и сказал?

– Не он, а его доверенное лицо, которое прилетело к нам в командировку и завтра улетает. Так он ее точно подарил тебе или я что-то путаю?

– Подарил при свидетелях, в любви клялся. Вот тебе и любовь до гроба. Правда, на следующий день был мрачный и молчаливый. Наверное, переживал, что сильно расчувствовался. Надо будет Генке позвонить, обрадовать, что его предсказания сбылись.

– А пила стоящая?

– Отличная пила!

– В принципе, ты можешь сказать, что у тебя ее украли.

– Да пусть подавится. Просто хотелось бы ему в глаза посмотреть.

– С этим проблема. Командировку в Москву тебе не выпишут. А если бы даже и прорвался к нему, твой презрительный взгляд его бы не испепелил.

– Пожалуй, ты прав. – Другие слова наполняли его, кипели внутри, но выхода не находили.

– Прав без вариантов, а в морду дать вроде как и не за что. Ты на колесах?

– На автобусе приехал.

– Повезло. В таком состоянии за руль лучше не садиться. Сейчас дам тебе машину, возвратишь подарок в гостиницу и снова сюда.

Съездил в гараж, вынул пилу из футляра, полюбовался на прощание. Мелькнула шальная мыслишка – не испортить ли красавицу, но тут же отогнал ее – инструмент не виноват. Да и рука не поднялась бы.

Доверенное лицо оказалось откормленной заспанной ряшкой. Передавать какие-то претензии не стал, просто сказал, что очень благодарен Василию и век не забудет его доброты. Лицо пообещало обязательно передать.

Про хорошую новость, оставленную на десерт, вспомнил на обратном пути, но ничего серьезного от нее не ждал. Когда вошел в кабинет, увидел, что спиной к нему сидит белокурая дама с сигаретой. Повернулся уйти, но Тулуп призывно махнул рукой. Посетительница встала, и он увидел Юлию. Она подбежала к нему и, закинув руки на плечи, повисла на шее, прижимаясь всем телом. Когда опустила ноги на пол, отступила на пару шагов. Отдышалась.

– Ни х… себе сюрприз. – И тут же закрыла рот ладошкой. – Ой, мальчики, я что-то не то сказала. Извините. Сорвалось. Привыкла в Германии материться по-русски. А тебя, Овчинников, убить мало, мог бы и предупредить. Чуть инфаркт не трахнул.

– Хотел устроить настоящий сюрприз.

– Считай, что получилось. Экспериментатор. Спрячься под стол, иначе снова материться начну. А Никола у нас почти не изменился, только поседел. Никола, ты почему молчишь?

– В себя прийти не могу. Столько лет не виделись.

– Много. Только давай без арифметики, а то выяснится, что я древняя старуха.

– Да ты еще… – начал Тулуп.

– Давай без твоих комплиментов. Я их за долгую жизнь столько наслушалась. Беседы о математике у тебя интереснее. Представляешь, Никола, на его лекциях у студенток оргазмы случались.

– И это говорит серьезный представитель солидной зарубежной компании! Ты знаешь, зачем она прилетела?

– По Родине затосковала.

– Может быть. Но фирма послала ее прозондировать почву по случаю смены нашего непредсказуемого губернатора. Она у нас не только переводчица, но и серьезный аналитик.

– Не преувеличивай. В лучшем случае – дипломат, как и подобает красивой женщине.

– Наш бывший губернатор в женской красоте не разбирался. Ты видела его фаворитку?

– Страшненькая, но каждый день меняла шубы.

– А он доверил авантюристке экономику огромного края.

– Сами выбирали.

– Лично я голосовал против. Выбрала его определенная группа олигархов. Они его поставили, и он широким жестом отдал край на разграбление. Кстати, характерный случай. Оказался я в одном застолье с директором нашей оперетки. И тот для поддержания разговора, и чтобы собственный статус приподнять, рассказал, как сидел он в высокой приемной, рядом с ним нервничали три директора завода, так вот губернатор первым пригласил его, а потом уже производственников. Заявил с гордостью и уважением к хозяину. Когда я подсказал, что правильнее было бы приглашать в другом порядке, он сначала не понял, а потом