Читать книгу "Время переменных. Математический анализ в безумном мире - Бен Орлин"

Лаффер приводит пример президента Кеннеди, который понизил верхнюю границу предельной ставки с 91 % до 70 %. Результат был до странности асимметричным. Тогда как доля правительства в каждом маржинальном долларе упала более чем на четверть (с $0,91 до $0,70), доля работника увеличилась более чем в три раза (с $0,09 до $0,30). Это, как утверждает Лаффер, дало богатым людям стимул работать. Они с ревом бросились в свои офисные здания, как футбольные болельщики на игру. Уровень заработной платы взлетает вверх, налогооблагаемая база растет, музыка гремит, и даже правительство получает доход.

Логику здесь определяет простой математический анализ, ничего нового. Джон Мейнард Кейнс, Эндрю Меллон, мусульманский философ XIV в. Ибн Хальдун – Лаффер цитировал их всех как своих предшественников, отрицая какую-либо свою заслугу. Так что, думаю, вы уже догадались, в честь кого назвали график.

За это наименование мы можем благодарить Джуда Ванниски.

Кем он был, кроме того что являлся редактором The Wall Street Journal и фанатичным сторонником Лаффера? Согласно комментатору-консерватору Роберту Новаку, «гением», «адвокатом, который изменил мир» и «самым умным человеком, какого мне приходилось встречать»; согласно The New York Sun, «портящим факсы, ищущим публичности мозговым трестом в лице одного человека», а по версии внутреннего источника Джуда Ванниски – «самым влиятельным политическим экономистом последнего поколения».

«Хотел бы я быть настолько же компетентным хоть в чем-то, – сказал его соперник Джордж Уилл, – насколько он компетентен во всем».

Взглянув на кривую Лаффера, Ванниски увидел исторический поворот. Можно забыть о консервативном пристальном внимании к борьбе против дефицита. Можно забыть о старом выражении противников налогов «держать правительство на голодном пайке». Во время этого обеда, который, как он заявил, был срежиссирован заранее, Ванниски увидел организацию нового мира. Теперь снижение налогов становилось выгодным для всех или даже для всех-всех-всех-всех-всех-всех-всех…

Свое видение он изложил в фундаментальном труде, вышедшем в 1978 г. и скромно озаглавленном: «Как устроен мир» (The Way the World Works). Эта книга быстро стала библией новой экономики «с приоритетом предложения». В 1999 г. в своем ретроспективном собрании National Review включил ее в сотню самых великих документальных произведений столетия. «Я иду сразу за кулинарной книгой “Радость приготовления пищи”», – шутил Ванниски, хотя, если быть точным, «Радость приготовления пищи» занимает 41-е место, а Ванниски – 94-е.

Кривой Лаффера в книге отведена основная роль. На самом деле это ее главный герой, графическое представление самой цивилизации. «Тем или иным образом, – писал Ванниски, – все сделки, даже самые простые, проходят в соответствии с ней». Он предрекал, что «ее использование будет распространяться… Избиратели во всем мире узнают…»

У меня есть только одно замечание: кажется, Джуд Ванниски не понимал смысла кривой.

Вновь и вновь он говорит о пике кривой как о «точке, в которой избиратели желают, чтобы их облагали налогом». Не уверен, с какими именно избирателями встречался Ванниски, но я никогда не встречал ни одного, добивающегося максимальной выгоды для правительства. Никто не любит налоговую службу до такой степени.

Ванниски пишет:

В этой формулировке косвенным образом подразумевается существование в каком-то месте идеальной налоговой ставки, не слишком высокой и не слишком низкой, но способной поощрять максимальную налоговую активность и дающей самый высокий и наименее болезненный уровень дохода от налогов.

Не нужно иметь докторскую степень, чтобы понять: «самый высокий» и «наименее болезненный» уровень дохода от налогов – это далеко не синонимы и даже несопоставимые понятия. Ванниски пишет так, как будто ось y одновременно представляет две переменные – доход от налогов и общую производительность. Но график работает не так.

Вскоре после дерзкого и таинственного скачка воображения Ванниски начинает представлять кривую Лаффера как метафору всего – например, отца, воспитывающего сына. «Суровые наказания за нарушения крупных и мелких правил» сравниваются с высокой налоговой ставкой. Они могут «вызвать только угрюмые бунты, хитрость и ложь (уклонение от налогов по всей стране)». Тем временем отец, который является сторонником вседозволенности, напоминает низкую налоговую ставку и «подталкивает к открытым, бесшабашным бунтам»: «раскрепощенное взросление его сына происходит за счет остальной семьи».

Если воспринимать эту аналогию буквально, то ее автор заменяет «доходы правительства» «общим количеством наказаний». Он утверждает, что отцы должны стремиться извлечь максимум пользы из своих наказаний. Не наказывайте слишком сурово, иначе сведете на нет весь смысл наказаний.

В ничем не ограниченной прозе Ванниски кривая Лаффера перестает быть экономическим или даже математическим понятием. Он превращает ее в призрачный символ новой эры, нечто едва ли действующее по правилам, не мысль, а, скорее, эмоцию.

Как бы то ни было, благодаря неутомимой и несколько несуразной защите Ванниски кривая Лаффера завоевала популярность. Через несколько недель после вышеупомянутого обеда в 1974 г. президент Форд начал проводить новую политику, отказавшись от повышения налогов. В 1976 г. только что переизбранный конгрессмен Джек Кемп согласился на 15-минутную встречу с Лаффером, в итоге они проговорили весь вечер, как лучшие подружки, собравшиеся на пижамную вечеринку. «Наконец я отыскал избранного представителя народа, который был таким же фанатиком, как я», – сказал Ванниски. Еще один сторонник экономики предложения писал позднее: «Именно Джек Кемп практически в одиночку заставил Рональда Рейгана обратиться к экономике предложения». В 1981 г. Рейган подписал закон о значительном снижении налогов, соавтором которого был Кемп.

Менее чем за десятилетие закорючки на бумажной салфетке стали законом страны.

В тот же самый год, после четверти века составления колонки математических игр для Scientific American, писатель Мартин Гарднер посвятил свой последний выпуск этой рубрики острой критике сторонников экономики предложения. Цитируя Джеймса Джойса – «самый странный сон, который можно увидеть в полусне», – он устраивает разнос кривой Лаффера как чрезмерно упрощенной и граничащей с бессмыслицей.