Читать книгу "Нужна женщина - настоящая - Любовь Попова"

Но это была она.

А теперь она же нагло лжет мне в лицо, еще и слезу пускает, потому что не ожидала, что все раскроется так быстро. Готовилась сбежать вместе с молодым мужем, от меня. От той страсти, что я начал к ней испытывать.

Зверь внутри меня требовал расправы.

Жестокой расправы.

Но желание, бурлящее в теле превратило жажду расправы в пламенную, обжигающую похоть. А это сука еще и потекла, стоило к ней чуток притронуться, стоило ударить по соскам, чуть сжать горло. И вот эта сука уже в течке.

Уже облизывает губы, уже стонет от желания принять мой член в себя. Быть оттраханной как шлюха!

Резко разворачиваю, опрокидываю ее на стол.

Хочешь, тварь — получи. Но не думай, что на этот раз все будет мило и красиво. Не думай, что позабочусь о твоем удовольствии. Не думай, что теперь я буду хоть, сколько-то тебя беречь!

Расстегнуть ремень, ширинку, задрать юбку, оголить охуенный зад не составляет и доли секунд. И вот я уже размазываю влагу по вздыбленному члену и приставляю крупную головку к розовой взбухшей щелке.

Смотрю на это идеальное сочетание мужественности, женственности и ненавижу Олесю еще больше за то, что лишила пусть еще не оформившейся, но мечты о семье. Я бы забрал ее у мужа, я бы дал ее сыну все, я бы смотрел, как мой собственный сын растет в ее животе, попробовал бы на вкус молоко из груди. Но она просто растоптала все это.

Просто не дала и шанса мне стать счастливым. За это я растопчу ее. Она будет рыдать и кончать. Ненавидеть себя и хотеть снова быть униженной…

Сука!

Врываюсь одним выпадом в мокрую, гостеприимную щель, рукой, сильнее прижимаю Олесю к столу и мгновенно начинаю с размаху двигать бедрами.

Назад, вытащить полностью, и снова глубоко, чувствуя как стенки влагалища трутся об мое испещрённое венами древко.

Двигаюсь резко, даже не пытаюсь думать о том, как ее голые сиськи трутся об металлический глянец стола, о том, как она бьется в угол бедрами от моих сильных, бесцеремонных толчков. О том, как сильно выгибается ее спина, от моего давления рукой.

Просто беру. Просто охуеваю от наслаждения. Просто рвусь внутрь все глубже, почти доставая до матки. Просто трахаю суку-предательницу.

Резко! Мощно! Глубже!

Уже чувствую, как от быстрого трения, член каменеет и оргазм приближается. Хватаю тварь за шею и натягиваю тело на себя, выгибая его сильнее.

Снова и снова, слышу болезненные стоны и всхлипы, но меня не остановить.

Уменьшаю давление на член, беру Олесю под задницу, и раздвигаю ноги широко, присаживаюсь снизу и снова начинаю толкать член глубоко и долго.

Она просто закидывает мне голову на плечо, сдерживая крики, мычит, пока я продолжаю вторгаться в растраханную дырку. Хлюпающие влажные звуки доводят до крайней точки, а оргазм который, судя по дрожащему телу и пульсации влагалища испытывает эта предательница сносит последний барьер.

Еще пара движений, кровь к члену приливает сильнее. Рычу, стискиваю зубы, снимаю с себя женское тело, резко ставлю на колени и кончаю на дрожащие сухие губы, заливая рот, лицо.

Смотрю, как она давится, откашливается и хрипит. Глотает сперму. В ее глазах отражается страх и похоть. Понимаю, ненавижу, но пока не могу отпустить.

Будет моей личной секс — рабыней. Отработает то, что должна будет отсидеть в тюрьме. Будет делать все, что я скажу, любой самый извращенный каприз. Я заставлю ее пожалеть о том, что она решила меня обмануть, я заставлю ее просить наказаний снова и снова.

Я долго всматриваюсь в голубизну глаз, ненавидя Олесю, и желая ее снова.

Она как зараза вошла в мое тело, сердце и жизнь. Поселилась. Возможно, я пока и не хочу ее оттуда вытравлять. Возможно, мне нравится эта болезненная похоть, от который член всегда твердый, а сознание кристально чистое.

— Ты сядешь в тюрьму… — произношу угрожающе, стирая с губ белесые капли и, наблюдаю, как широко раскрываются ее глаза… — Или можем сейчас все замять.

Она напрягается в ожидании продолжения. Грязная, с каплями спермы волосах, со смазкой, вытекающей прямо на пол, с покрасневшей грудью и торчащими сосками. Она похожа на шлюху, и я снова хочу ее трахнуть. Именно такой! Именно здесь! Но достаю из кармана платок и кидаю ей.

— Вытрись. Приведи себя в порядок.

— Вы говорили…

— Я замну дело, отпущу твоего мужа, если ты становишься моей личной прислугой.

— Прислугой?

— Да, выполняешь роль секретаря, домработницы, шлюхи. Двадцать четыре часа в сутки. Делаешь все, абсолютно все что я прикажу.

Олеся часто дышит, пока медленно, как будто одеревенело приводя себя в порядок: натягивает платье, платком стирает с лица сперму, завязывает растрепавшиеся волосы в узел.

— Как долго?

— Пока твой муж не вернет остальные деньги или пока ты мне не надоешь.

— А если я откажусь… Если адвокат докажет мою непричастность? — с надеждой с голосе спрашивает она. Что, роль рабыни тебе не нравится?

Я выпрямляюсь во весь рост. Со звоном застегиваю ширинку и иду к выходу, зная, что Олеся все равно согласится.

— Прохор. Петрович, — сипло окликает она меня у самой двери и встает на ноги.

— Если ты готова тешить себя бессмысленной надеждой, ты можешь оставаться здесь, — пожимаю я плечами, не оборачиваясь, — Но если твоя вина будет доказана, ты сядешь в тюрьму и никогда больше не увидишь сына. Выбор за вами, Олеся Романовна.

Я выхожу за дверь, уже хочу прикрыть, но тут же слышу стук. Открываю, смотрю, в красные от слез, такие красивые глаза и слышу ожидаемое и такое прекрасное.

— Я согласна.

Глава 20. Олеся

Есть ли у меня выбор?

Почему я, движимая страхом согласилась быть игрушкой в руках этого, как оказалось, совершенно незнакомого человека.

Неужели я была настолько наивна, чтобы думать, что понимаю его, что он готов подарить мне счастье. Нет, он горд и неприятен. Он хочет отомстить мне за мнимое предательство, втоптав в грязь мою гордость, мою любовь.

Прохор хочет подвергнуть меня пытке из стыда и презрения к себе.

Именно его я ощущаю сейчас, когда еду в машине пока он мнет, не глядя, мои сиськи. Сминает пальцами левой руки их безразлично и, разговаривает по телефону, обсуждает как сильно повредило защитной системе вмешательство моего мужа.

Он сжимает их, взвешивает в своих сильных руках, надавливает на соски, находя их через ткань платья — выкручивает.

Все его движения злые, грубые и я должна прямо сейчас возненавидеть Прохора.

Должна! Должна!

Должна презирать за то, что он не проверил все до конца. Что он поверил неопровержимым уликам, и везет меня домой, превратить в свою секс-рабыню.