Читать книгу "Провинциальная история - Карина Демина"

Медяшка и вправду гляделась необычной. Во-первых, не круглой, а шестиугольной, во-вторых, на одной ее стороне выбита была руна «Рель», а на другой, вместо привычного сокола, — оскаленная волчья голова.

— Волковы? — магии в монете не осталось.

— На истории ты спал?

— Спал, — повинился Ежи, испытывая огромное желание попробовать медяшку на зуб, хотя понятия не имел, откуда это странное желание взялось. Прежде за ним не водилось привычки совать в рот странные вещи.

— Прежде удельные князья имели множество прав, в том числе право чеканить свою деньгу. И, как правило, украшали ее обережным зверем, от которого, собственно, имя родовое и пошло, — произнес Анатоль нудным голосом, точь-в-точь таким, каким обладал мастер Закосничий. — Не помнишь, что ли, в музее? Там хватает таких, с медведями, ласками… вот с волками, кажется, не было. Или были?

Ежи пожал плечами.

Музей он помнил, но весьма смутно. Он тогда и работал, и учился, и снова работал… какие музеи? Какие древности?

— Значит, поместье все-таки было? — уточнил он.

— Выходит, что было, — согласился Анатоль, перебирая монетки. Верхние, позеленевшие, потемневшие от времени, он отложил в сторонку. А вот иные разглядывал внимательно. — Скорее всего. Знаешь, не только у твоего Никитки бабка имелась. Моя тоже кое-что говаривала, да я не больно-то слушал. Выходит, зря?

— Выходит.

Ежи огляделся.

Лес был прежним, разве что слегка стемнело, предупреждая, что еще немного и солнце скатится с небосвода, рухнет на колючие перины старого ельника.

— А что она вообще говорила?

— Да… не сказать, чтоб я особо помню. Говорила, что дом стоял… князья жили. А потом то ли несчастная любовь случилась, то ли война, то ли сам по себе род угас, но все исчезло, а в Канопень посадника прислали.

— И?

— И приехал. Править стал именем Его королевского Величества Ярополка Сурового…

…и было это во времена столь далекие, что докопаться до правды у Ежи вряд ли получится. Да и… надо ли? Что ему до тех дел? Ведьма, конечно…

— Надо бы того возчика расспросить, — сказал Ежи сам себе.

— Так… расспросил, но толку… — Анатоль махнул рукой. — Он и сказал, что ехал по дороге, но там, где поворот, вторая открылась, прямо к дому…

Открылась.

И закрылась, выходит. И… о чем это говорит? Кроме того, что древние маги и вправду были куда сильней нынешних. И умением отличались редкостным.

— А после, как выехал, то обернулся и не увидел ничего…

На дорогу выбрались без проблем, хотя и было у Ежи подозрение, что все не так-то просто. Но нет, стоило пожелать вернуться, и будто под ноги тропа легла, вывела к коням. Жеребец Анатоля всхрапнул возмущенно, а собственный Ежи заржал, жалуясь на что-то, то ли слепней, то ли одиночество.

А над головой конской парила, дрожала в воздухе золотая искра.

И стоило Ежи протянуть ладонь, как эта искра вспыхнула, бросилась к нему, прижалась к коже, оборачиваясь полупрозрачным листом.

— Случилось чего? — Анатоль пытался впихнуть горшок вместе с содержимым в седельную сумку.

— Случилось, — Ежи пробежался взглядом по строкам. — Ребенок пропал…

[1] Пушнина, она же рухлядь.

Глава 10 Где маги магичат, но результат получают весьма далекий от ожидаемого

Богам было угодно даровать человечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума.

…из предрассветной проповеди одного жреца, которому накануне случилось несколько засидеться в компании добрых друзей.

Поместье, принадлежавшее барону Козелковичу, располагалось в стороне от дороги, и, в отличие от того, древнего, прятаться не стало. Напротив, съезд обозначали пара врытых столбов, на одном из которых и резная табличка имелась, с именованием.

Поместье называлось «Белые березы», и Ежи сразу понял почему: стоило проехать чуть выше, и мрачноватый ельник сменился полупрозрачным легким березняком. В вечернем солнце стволы деревьев, казалось, испускали свет, и отблески его падали что на траву, что на листочки, и все-то гляделось серебряным, диковинным.

Включая дом.

Часть его была ставлена, верно, во времена далекие, оттого и сохранила что тяжелые валуны основания, что грубые толстые стены, что крохотные оконца в них. И белоснежный камень новейших построек лишь оттенял, подчеркивал мрачность этой малой, почти потерявшейся средь колонн и портиков, крепостицы.

Лес отступил, сменившись садом. Или парком?

Как бы там ни было, но тот пришел в некоторое запустение. Розовые кусты разрослись и задичали. Поднялись травы, затягивая проплешины тропинок, а дерева и вовсе вытянулись, потеряв всякие приличные формы.

Ежи ждали.

На ступеньках дома стояла женщина в муслиновом платье нежно-голубого оттенка. Платье, шитое по столичной, непривычной моде — в Канопене подобный наряд не поняли бы — казалось простым, даже бедным, но Ежи в столице набрался опыту, а потому знал, что за этакою правильною простотой немалые деньги стоят.

— Ах, наконец-то! — воскликнула баронесса Козелкович и, не способная справиться с чувствами, оставила своего спутника — плотного некрасивого мужчину в домашнем облачении. — До чего же долго!

Взлетели бледные руки, коснулись уложенных башенкою волос и опали бессильно.

— Доброго дня. Несказанно счастлив видеть вас, — Ежи спешился, бросив поводья лакею.

В хороших домах лакеи имели дурную привычку появляться, словно бы из ниоткуда, и исчезать вот так же. Нынешний дом явно был хорошим.

— Не время для этих политесов! — баронесса изволила топнуть ножкой и отмахнулась от капель, которые поднесли на подушечке.

И вновь же, Ежи не увидел, откудова взялась горничная. Зато отметил, что и она-то выглядела по-столичному, не чета местным дворовым девкам[1].

— Моя девочка пропала… моя бедная девочка! Я поверила, доверилась…

— Аннушка, — виновато прогудел мужчина. — Она просто отошла… сейчас найдем, и все-то будет в порядке.

— А если нет! — в голосе баронессы прорезались визгливые ноты.

— Будет, — мужчина сохранял поразительное спокойствие. — Места-то у нас тихие, тут и волки-то не водятся…

Волки и вправду, проявляя редкостное благоразумие, предпочитали держаться в стороне от Канопеня, зато в округе водилось много иного, для взрослых особой опасности не представляющего, но вот для ребенка…

— Могу я узнать, что произошло? — спросил Ежи мужчину.

…ему принесли платьице и кружевной капор. Легчайшее пальтецо из тонкого розового сукна. Ботиночки. Чулочки. Пяток кукол с серьезными фарфоровыми лицами и нарядами столь изысканными, что право слово, становилось неловко в их присутствии за собственный вид.