Читать книгу "Ярослав Умный. Консул Руси - Михаил Ланцов"

Но разворачивать чистых стрелков Ярослав не мог себе позволить. Слишком мало людей у него было в его импровизированном легионе. Поэтому он вынужден опираться на концепцию так называемой средней пехоты, такой популярной в поздней Римской империи и ранней Византии. Что это за зверь? Это стрелок, который имеет какие-никакие доспехи, щит и оружие для ближнего боя. То есть может и пострелять, и в контакте рубиться…

За этими беседами совет засиделся до утра. Увлекательно все оказалось очень. Да и офицеры втянулись с головой, почувствовав свою важность и значимость. А утром всю идиллию разрушил слуга, вбежавший на совет и сообщивший о том, что к Новой Трое подошли два корабля. Какие и зачем – черт знает. В рамках имеющейся системы сообщить что-то нестандартное было нельзя, как и предусмотреть все варианты в стандартных сигналах.

– Твою же мать… – выругался Ярослав. – Все свободны. Отдыхайте. Позже продолжим, – распустил он своих офицеров.

А сам сел думать о том, как решать этот вопрос с семафорами… хотя думалось плохо. Голова была тяжелой. Поэтому, чуть помучившись, он просто лег спать.

Глава 10

864 год, 1 октября, Новый Рим

Чуть припозднившись, на ярмарку в Новом Риме наведался и Рагнар Лодброк. Да не один, а со своими сыновьями, что были уже сами по себе весьма влиятельны. Заодно с отцом же – так и вообще.

Чего стоил только один Бьёрн Железнобокий, который в 859 году достиг Гибралтара, разграбил средиземноморское побережье Марокко, Балеарские острова и Прованс. А потом, возвращаясь домой, в 862 году разорил еще и Валенсию. То есть три года крайне успешно ураганил на западе Средиземного моря.

Или тот же Ивар Бескостный, отличавшийся неистовостью в бою и самым великим умом среди всех братьев. Превосходя в этом даже отца. Причем, что примечательно, Ивар не имел проблем ни с костями, ни с ногами. Во всяком случае, не нуждался в костылях, как его образ из знаменитого сериала. «Бескостным» его называли за излишнюю подвижность суставов. То есть, судя по всему, он болел синдромом гипермобильности суставов. Для викинга и воина это было не самым лучшим качеством. Что бесило Ивара, заставляя рисковать и стремиться всем вокруг доказать, что он здоровый и полноценный. Чтобы никто в том не мог усомниться. Откуда и главная особенность его характера – взрывная вспыльчивость и неистовость в бою.

Так или иначе, но Рагнар прибыл на ярмарку с довольно внушительным и представительным сопровождением уважаемых людей, приведя заодно и весьма недурной караван на продажу. От свеев он привез много железной крицы, что там добывали. Так как знал, что Ярослав скупает ее у всех окрестных славян. Вот и решил подогнать ему большую партию из земель союзных ему свеев. Все равно – по пути. А еще он привез соль с Готланда и соленую балтийскую селедку в бочках откуда-то. Довольно много селедки. Во всяком случае – пять довольно крупных драккаров были основательно загружены бочками с селедкой, мешками с солью и корзинами с крицей.

Но торговля – это просто предлог. Рагнар ехал сюда совсем с другой целью. Однако заходить он решил издалека. И начал беседу с обсуждения Трюггви, о котором, по его словам, уже многие болтают. Из-за чего его родственники просили Рагнара, как своего конунга, уладить этот вопрос.

– Большую ли виру положишь за своего сподручного? Родичи требуют крови из-за позора сестры и дочери. Что отец ее, что братья. Они даже уговаривали сына моего, Ивара, выступить на судебный поединок и взыскать с Трюггви жизнь.

– Откуда же такое недовольство? Он ведь с ней детей не прижил. Отчего и позор ее не велик.

– Трюггви славен своими похождениями у ромеев. Его знают и уважают. Но то, как он обошелся с единственной дочерью уважаемого Олафа, никуда не годится. И это бросает тень не только на обиженного старика, но и на меня, как на его конунга.

– Я могу выдать дочь уважаемого Олафа за другого своего сподвижника – лихого командира, что сумел на хольмганге побить верховного военного вождя кривичей. Сейчас он поставлен мной над Новой Троей.

– Волк? Знаю его. Добрый воин. А он-то согласен?

– Он однажды отказал мне, поворотил нос от дочери верховного военного вождя кривичей. И ее пришлось в рабыню обратить. Плохое дело. Но он пообещал согласиться, если я в следующий раз кого ему в жены присмотрю.

– А чего отказался? Я про нее слышал. Говорят, девка ладная росла. Кое-кто из моих людей даже к ней присматривался, собираясь свататься.

– Не любит он дерзких женщин. Но, видно, не судьба…

– Не судьба… – медленно произнес Рагнар. И заржал. А за ним и остальные. Ведь дочь Олафа была еще той девицей, с характером буйным и весьма неуживчивым.

– А приданое Олафу снова за нее давать? – отсмеявшись, поинтересовался Ивар.

– Мой человек совершил ошибку. Мне за него и отвечать. Сам дам приданое за дочь уважаемого Олафа. И мое будет не меньше, чем Олаф дал Трюггви. Дабы урона чести не было.

– А Олафу что дашь? – спросил Рагнар с улыбкой.

– А ему-то зачем? Он что, тоже в жены к Волку пойдет? – наигранно удивился Ярослав. – Или я что-то не знаю? И наш славный Олаф на старости лет решил подурить?

Рагнар и его сыновья снова заржали. Еще немного обсудили детали. На том и порешили. Ведь Олаф был человеком Рагнара, и этот брак выглядел для него выгодным решением. Во всяком случае, иметь связи в Новой Трое в сложившихся условиях выглядело весьма недурным делом. Ярослав тоже это понимал. Поэтому и предложил этот вариант. Чтобы не ссориться со столь влиятельными викингами. Тем более что воевать с ними он точно не желал и не видел в этом смысла. Ведь от их «трудовой деятельности» зависел объем торговли, что шел через тот его участок Днепровского пути, что он контролировал. Да и вообще – Рагнар и его сыновья – не Харальд или Хрёрик. Это была самая значимая сила на Балтике и в Северном море. И борьба с ними, во всяком случае сейчас, могла закончиться надорванным пупком. Даже если он устоит.

И если участие Рагнара в судьбе Трюггви Ярослав как-то ожидал, когда понял, что родичи этой дамы не приехали на ярмарку, то следующий вопрос поверг консула в сильное удивление. С Рагнаром пришло семьдесят два викинга, которые пожелали наняться на службу к Ярославу. По контракту. То есть стать варягами. И Рагнар за них хлопотал.

Это предложение было с еще более явным двойным дном, чем хлопоты Лодброка за судьбу дочери своего подопечного. Вряд ли в свете предстоящей военной кампании Рагнар просто так стал бы разбрасываться своими людьми. А о ней на Балтике не говорила только селедка, да и то только потому, что молчалива от природы. Ему почти наверняка каждый воин был нужен. Каждый! А чужих бы он точно не повез и тем более поручаться за них не стал перед людьми и богами. А значит, что? Правильно. Значит, ему это было выгодно. Только чем?

Немного поразмыслив, Ярослав пришел к выводу, что это была «домашняя заготовка» самого Рагнара, дабы получить своих людей у этого странного ромея под боком. Как там с Трюггви выйдет – бог весть, а тут дело верное.