Читать книгу "Питбуль для училки - Галина Чередий"

– Лена! – Мое имя прозвучало как предупреждение, хлестким повелением двигаться по каждому нерву. – Лена, ну же, мне нужно край.

И мне. Нужно. И тоже край. Оседлав его бедра, я направила массивную головку в себя и выдохнула до полной пустоты в легких, будто боялась, что внутри не хватит вместимости и для воздуха, и для Михаила. Или же хотела чувствовать исключительно его. И только это позволило мне не закричать в голос, когда его прогнуло в пояснице, как от разряда, отчего проникновение вышло ослепительно стремительным и глубоким сразу же.

Все окружающее исчезло, утонуло в жарко-красном мареве, все более горячем и густом с каждым новым движением. Я покорная его воле, следую ей, силе его рук, насаживающих меня на его плоть, упивающаяся всем: чрезмерной наполненностью, запахом, темпом, звуками. И кажется, прошли считанные секунды до того, как красный пожар поглотил и меня. И отпустило, не представляю когда, возвращая в реальный мир буквально распластанную по моему любовнику в изнеможении. Я едва могла вдыхать, мышцы подрагивали, приветствуя хаотично плещущие внутри волны дикого наслаждения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ох, бля, думал, кончусь уже, маленькая, – прохрипел Михаил, оглаживая мою мокрую от пота спину. – Вот это меня тобой шарашит-то. – Он целовал, поглаживал губами мой влажный висок. – Прям скучал по тебе. Да и ты, смотрю. Жадная моя, Лена. Тащусь, какая жадная и голосистая.

И до меня вдруг доходит, что я действительно ничуть себя не контролировала. Господи, у меня сын за стенкой! Соседи, что, как водится, бывают глухими, когда тебя избивают или грабят, но сто процентов обзаводятся абсолютным слухом, когда происходит нечто такое. Сергей вернется послезавтра, и наверняка найдутся доброжелатели, желающие сообщить ему и наличии рогов и шлюхе жене. Я мигом замерзла от осознания и поторопилась сползти с Михаила. Заозиралась в поисках халата, но вспомнила, что он так и остался валяться в коридоре, где мой любовник содрал его с меня, осматривая все постыдные следы жестокости мужа.

– Лен, куда рванула? – сел на кровати Михаил, и я буквально кожей ощутила повисшую в воздухе настороженность. Метнулась к шкафу, выхватила первое попавшееся домашнее платье и принялась его натягивать трясущимися руками. Кожа еще не просохла окончательно от пота, ткань комкалась и скручивалась, словно издеваясь.

– Миш, тебе уходить надо, – избегая встречаться глазами, я подхватила с пола его вещи и кинула ему, держа дистанцию.

– Мне не надо. Нам – да, – невозмутимо ответил он. – Я же тебе четко сразу озвучил, зачем пришел.

– Озвучил, да. Безумие какое-то ты озвучил, – отмахнулась я, прислушиваясь к тишине в квартире. Безответственная, бесстыжая дура ты, Лена! А если бы Федька проснулся, услышал, вошел и увидел бы мать верхом на…

– Лен, безумие оставаться с человеком, что избивает тебя, – он проговорил ровно. Я не смотрела на него, но почему-то снова посетило видение его как хищника. Вот только теперь он меня будто загонял в угол.

– Один раз. Никогда раньше…

– Да какая к херам разница! – Я вздрогнула и отступила подальше.

– Тише! Ты не знаешь ничего, Миша. Никуда я не могу уйти. А вот тебе нужно уходить как можно быстрее и держаться от меня подальше.

– Ой, да вот только дурацкими фразами сыпать тут не надо, Лен. Какая там следующая? «Ты не знаешь, кто мой муж?» или «Ты не представляешь, с кем связываешься?» – фыркнул он презрительно и не думая начать одеваться.

– Я не вижу ничего дурацкого или забавного в этом. Ты действительно не представляешь…

– Крупенин Сергей Яковлевич, он же Серый, один из самых отмороженных боевиков криминальной группировки некоего Свана, – отчеканил он, перебив меня.

– Откуда ты… не важно! Уходи, Миша! Ты же взрослый человек и раз уж знаешь, кто мой муж, то понимать должен, чем тебе грозит то, что мы…

– Что я переспал с его женой? А давай лучше прикинем, чем это тебе грозит, Лена. – Его насмешливость причиняла мне боль.

– Это тебя не…

– Касается, – припечатал он, и меня уже откровенно стало злить это его нежелание слышать меня и принимать всерьез мои страхи. Потому как я уж твердо знаю, что они не выдумка истерички. – Ты была со мной. Я в этом принимал активное участие и моя была инициатива, которую я намерен в отношении тебя проявлять и впредь с завидным постоянством.

– Ты что, не воспринимаешь ничего всерьез? Мой муж – бандит! Он тебя…

– Убьет? Не факт. Я даже беру на себя смелость утверждать, что будет все с точностью до наоборот. Единственный, кто здесь, на мой взгляд, в опасности – это ты, Лена, и я намерен исправить это. Поэтому ты сейчас спокойно соберешь вещи, и мы уедем.

– Уедем, да? Вот так просто? Заберешь меня? А ты не забыл, что вон там за стенкой спит мой сын? И никуда я без него уйти не могу. Но и это не все, Миша. Сергей пригрозил убить моих родителей, если я попробую еще раз от него уйти.

– Еще раз?

– Да, Миша. Я гордо собрала вещи после той ночи, забрала Федьку и уехала к родителям, написав ему, что мы разводимся. А он взял своих дружков, ворвался в дом, напал на моего отца. И сказал мне, что еще дернусь – и все. Он родителей… И я ему верю, Миша. Верю и больше бунтовать и бегать не собираюсь. Поэтому умоляю я тебя, Миш, собирайся и уходи. И не приходи больше, на глаза мне не попадайся, не снись, не вспоминайся!

– То есть ты сознательно выбираешь остаться с человеком, что творит с тобой такое? – его голос внезапно стал настолько холодным, даже презрительным, что я поежилась. – И это тогда, когда я предлагаю тебе выход?

– Твой выход, он ведь только для меня предусмотрен, разве нет? Я сказала о сыне и родителях, а ты это проигнорировал.

– Слушай, но он же отец, что он сделает собственному ребенку? – Вот тут я уже не могла дальше смотреть в сторону и ошарашенно уставилась на него. Он безумен? Думает, я брошу Федьку с Сергеем? – И твои родители… они могли бы уехать, чтобы развязать тебе руки…

– Уходи! – оборвала я его, чуть не завизжав. – Ты рехнулся? Мне бросить сына психу отцу, а моим родителям сорваться неизвестно куда ради чего? Ради того, чтобы у меня была возможность… что? Спать с тобой?

Ну да, мой герой готов спасать только меня. Все остальные – обуза и помеха. И спасать, собственно, для сугубо прикладной в определенной плоскости цели и без всяких обещаний в долгосрочной перспективе. Он меня хочет здесь и сейчас, а что после… кто же знает.