Читать книгу "Снимать штаны и бегать - Александр Ивченко"

– Дороговато…

– Привлеките бюджетные средства. Это не сложно. Снимите со статьи «Культура». Это ведь и есть самое целевое назначение «культурных денег» – открывать новые памятники в городе. Спонсоров качните. Может, за кем-то из бизнесменов какой должок имеется? Пусть раскошелится и почувствует, как красиво звучит слово «меценат». Подтяните резервы!

– Культуру тряхнем! – радостно сказал Харитон Ильич, как будто сбросив с плеч тяжкое бремя. – Опять же, аппарат Думы добровольно перечислит дневной заработок в пользу монумента.

– Добровольно? – усмехнулся Кирилл.

– А то как же! Если пригрозить, что квартальную премию не дадим, то все, как один, добровольцами будут, ядрен-батон! Они у меня и на уборку территории выходят, и на «Веселых стартах» резвятся. И все добровольно. Активный народ! Отзывчивый…

– А ваятели-скульпторы в Славине имеются?

– Да как не быть. Есть.

– Харитон Ильич! Давайте-ка соберем их всех в кучу, да побыстрее. Меценатов, скульпторов, краеведов. Время не терпит! Генерала надо торжественно перезахоронить, пока какой-нибудь дотошный эксперт не выискался.

– Что ж мы, так и закопаем пустой гроб?

– Зачем пустой? В этом гробу будут ваши политические оппоненты и их кампании. В метафорическом плане, конечно. Что же до морально-философских аспектов… Ну, вооружитесь мыслью, что поклоняться надо не костям, а памяти. Индусы вон вообще мертвых сжигают и прах развеивают. Действуем, Харитон Ильич! Действуем!

После того, как Зозуля вышел, Голомёдов самодовольно потер руки, а Василий присвистнул:

– Ловко ты его. Просто отшлепал и в угол поставил… Каждый раз любуюсь.

Кирилл задумчиво почесал лоб.

– А это один из главных плюсов в моей работе. После денег, конечно. Восстановить «статус кво». Ведь лезут они во власть, лезут, как мухи на… мед. Лезут, а зачем – не знают. Что их манит? Дорогие машины, квартиры, почет, приставка VIP? Почему люди хотят заполучить этот статус? Ты вот избирателей жалеешь. А я – VIPов.

– Ты хочешь сказать, что «ожидать у парадного подъезда» лучше, чем поплевывать из окна персонального кабинета на макушки ожидающих?

– Да ты сам представь, Василий! Ведь соберется толпа у этого парадного подъезда, ждет. Двери закрыты, милицейское оцепление. И вот приезжает полубог на тонированной иномарке. Идет. Перед ним открываются закрытые двери. Но вокруг – пустота. Понимаешь? Пустота! Разве что жена-блондинка рядом. Но она – та же пустота, только на каблуках. Ведь раньше – может, совсем недавно, был он простой нормальный мужик, с которым можно было поговорить, поспорить, выпить. А теперь – VIP. И чтоб эту пустоту заполнить, он будет тратить деньги, сопоставимые с годовым бюджетом города. Заполнит ее покупными друзьями, женщинами. Модной жратвой, шмотками. Но ведь это иллюзия. Его статус не прочнее соломенного домика. И зависит он от такого же VIPа, который на полголовы повыше.

– Это наркотик, – пожал плечами Василий. – Человек подсаживается на подобострастие окружающих. Любая власть, пусть даже самая маленькая, дает возможность командовать и унижать. Когда ты видишь, что человек, который, быть может, вдвое старше и умнее тебя, начинает вилять хвостом и бежит исполнять твои капризы – это наполняет тебя чувством собственной важности и значимости.

– Да это только кажется, что приставка «VIP» дает уважение и почет! – Кирилл в возбуждении зашагал по кабинету. Взгляд его стал злым, в голосе появилась хрипотца, похожая на хруст льда. – На самом деле, она несет унижения куда большие, чем достаются простому смертному. Сидит мелкий чинуша. И власти у него – какую-нибудь паршивую справку выписать. Так нет же! Обставит дело с такой торжественностью, что к нему люди на поклон ходят. Сегодня он не может, завтра не хочет. Как будто не за тем он посажен в это кресло, чтобы справку выписывать. А вот вызывают его в управу к руководству на ковер. Прибежит – тише воды, ниже травы! Голову в плечи втянет – не узнать! А начальник управы разнос устраивает. Корит за нерадивость, рыкает, аки лев. Но потом в кабинет своего начальника идет. Перед ним нужно пресмыкаться, потому что это от него зависит твое шаткое благополучие.

Я их много пересмотрел. Воз и маленькую тележку. И знаешь что? Простой человек без начальника проживет. Не захочет унижаться – не будет. Плюнет, и сделает все по-своему. А вот VIPу без унижения – никак. Он, как ты говоришь, наркоман. Чтоб не потерять своей маленькой власти и возможности унижать тех, кто пониже, он вынужден лизать пятки тем, кто повыше!

Раздайбедин не перебивал. Он терпеливо ждал, пока уляжется буря. Наконец, Голомёдов перестал мерить кабинет шагами и сказал чуть теплее:

– А у нас с тобой нет начальников, но есть возможность говорить дураку, что он – дурак, и брать с него за это большие деньги. При этом даже VIP-статус ничего не меняет. В этом случае он просто VIP—дурак. Так почему бы его не отшлепать?

– Нам без дураков нельзя. Нам с ними умнее, – пожал плечами Василий. – Но ты упрощаешь ситуацию. Наступаешь на их же грабли. Тебя тоже пьянит твоя власть и твой VIP-статус. Ты ведь тоже VIP. Приглашенный за большие деньги столичный специалист. По нашей с тобой указке суетится миллионный город. Половина трудоспособного населения с нашей помощью получает зарплату. И твое стремление «отшлепать» кого-либо из того же теста, что их жажда унизить.

– А ты? Ты хочешь сказать, что работаешь из любви к таким вот Харитонам?

– Для меня ненависть – слишком сильное чувство. Я наблюдаю. Иногда не понимаю. Но не спешу осуждать. Я не могу осуждать того, кого сам создаю.

– Все честно, как на рынке. – Кирилл сдвинул брови. – Пока существует спрос, будет и предложение. Если люди голосуют за Харитонов, значит, на них есть спрос. Значит, людям нужен тот, кого они будут ненавидеть.

– Да. Все честно, как на рынке. Ты платишь за мясную вырезку, а дома обнаруживаешь, что тебе всучили требуху. Люди голосуют за надежду. За тот фантом, который лепим мы с тобой. А ненавидят по большей части себя – за то, что позволили в очередной раз себя обмануть. Ну и обманщика, само собой, тоже. И требуху… А мы с тобой просто высаживаем семена ненависти…

Василий сказал это просто и беззлобно, будто речь шла не о ненависти, а о крокусах. Голомёдов еще больше нахмурился, закурил, посмотрел на Василия долгим взглядом и провел пальцем по столу, словно подводя черту:

– Все это метафизика! Нет никаких людей. Есть избиратели, электорат. Для меня это не более чем материал – податливый или сложный, но только материал, который мне нужно обработать. И кандидат – материал. Моя задача – вылепить из этого сырья монумент во славу демократии. Внизу – верные вассалы, на вершине – идеальный лидер. Все. Выбор прост. Хочешь – работай. Не хочешь – ступай в кондуктора. Я – здесь, и это говорит о том, что я выбрал. Ты – тоже здесь. А это значит, что ты говоришь не то, что думаешь. Или делаешь не то, что говоришь. Разбирайся сам. Но лично моя совесть очень чиста, потому что я редко ею пользуюсь. И сейчас меня интересуют дела более земные.