Читать книгу "Курьер-619 (Юпитер – Челябинск) - Николай Горькавый"

Они подбежали друг к другу, стесняясь взглядов суровых темных теток, которые всегда торчат на каждой станции с какими-то ведрами и рюкзаками – словно этих теток и их мешки отлили из чугуна и установили тут навсегда. Как фигуры на Кировке – только совсем невеселые.

Молодые люди быстро обнялись – при этом Юля угодила холодным носом куда-то в скулу Кириллу – и, позвякивая коньками, сели в пыхтящий и воняющий бензином автобус, который затрясся по обледенелой дороге вокруг Елового озера.

Они сидели в автобусе напротив друг друга. Кирилл с удовольствием смотрел в лицо девушке. Она это заметила и улыбнулась в ответ:

– Ну что там новенького в астрономии?

– На спутнике «Аура» разлохматилась теплоизоляция. Ее ворсинки стали засвечивать в прибор, поэтому в нем появились помехи.

– Такая мелочь – и так вредит!

– Как я уже говорил, в космосе нет мелочей. И скоро будет запущен астрометрический спутник «Гайя» – это грандиозный проект с задачей определения координат и скоростей движения миллиарда звезд. Все ученые ждут его результатов с большим нетерпением.

Автобус наконец прополз длинное Еловое озеро, объехал круглый небольшой Теренкуль и выбрался на узкий перешеек между Теренкулем и просторным Кисегачом. На Южном Урале озер столько, что земли между ними часто меньше, чем воды.

И вот Кирилл и Юля стоят на высоком берегу Кисегача и смотрят на обширное пространство, покрытое каким-то странным темным льдом, на котором совсем не было снега.

– Спускаемся? – спросил Кирилл и двинулся по узкой скользкой тропке вниз. На середине обледенелого спуска он не удержался, шлепнулся и выкатился на спине прямо к кромке озера.

Юноша оперся на землю рукой, пытаясь встать, – и тут понял, что влетел прямо в воду и наверняка промочил куртку и брюки. Но в следующее мгновение он осознал, что лежит не в воде, а на льду, намерзшем на песке. Лед был настолько прозрачен, что на глаз не отличался от тонкого слоя воды.

По тропке осторожно спустилась Юля:

– Эх ты, тетеря, на ровном месте кульнулся!

– Ты посмотри, какой лед! – ошеломленно сказал Кирилл.

Он осторожно поднялся и взял Юлю за руку. Они вместе шагнули с берега на лед. Ощущение было такое, что они, как библейские персонажи, идут прямо по воде: толстый и совершенно прозрачный лед позволял видеть дно на глубине многих метров. Вода в заповедном озере всегда была очень чистой, поэтому они шли по невидимому льду и словно парили над придонной жизнью – валунами, обросшими водорослями, где сновали мелкие рыбы, и корягами, откуда торчали клешни раков, сидящих по своим норам. Было даже страшновато ходить над темнеющей подводной бездной.

– Мороз, безветрие и снега не было – вот и результат, – сказала Юля. – Мне подружка из местных позвонила и рассказала про такое чудо.

– Идеальный каток на много километров! – воскликнул Кирилл.

Они надели коньки и помчались по зеркальной нетронутой глади.

Это было фантастическое развлечение! Упав, можно было скользить много метров и встать совершенно чистым от снежной пыли. Прочный лед звенел под острой сталью, и молодые люди скользили вперед, оставляя за собой дорожку из свежих коньковых царапин.

Ребята остановились передохнуть возле острого каменистого мыса, который врезался в замерзшее озеро заснувшим ледоколом. Кирилл, глядя на шевеление подводной жизни под самыми ногами, сказал:

– Когда я был мелким, летом мы с родителями часто отдыхали на Кисегаче. Я любил ловить ершей из-под мостков. Вода чистая – хорошо видно, как рыба подплывает к крючку.

– Ты потом ее еще и ел! – с легким осуждением сказала девушка.

– Ага, сам солил, сушил и грыз. И раков ловил и варил. В Теренкуле дно илистое, раки темные и большие, а в прозрачном Кисегаче раки веселые и разноцветные – один раз я даже голубого рака поймал. Бросишь в воду сетку с куском копченой колбасы – и вкусные раки сползаются со всех сторон.

– Вы, городские, опасные люди – готовы съесть все, что шевелится.

– Поехали на тот остров! – указал Кирилл на маленький клочок суши с несколькими деревьями. – Летом я туда плыл на весельной лодке очень долго, а сейчас мы долетим за несколько минут!

И они, разгоняясь, взяли курс на островок. Ощущение было таким, что сейчас им все подвластно и все доступно: они стали властителями пространства и времени!

Короткий зимний день заканчивался. Накатавшись вволю, они высадились на симпатичный мысок со скалой, под которой можно было развести костер. Кирилл предусмотрительно прихватил уже зажаренные кусочки мяса. Они нанизали их на прутики и разогревали над небольшим костерком, горящим в сугробной дыре.

– Помнишь, мы с тобой насобирали опят возле Таганая? – спросила Юля.

– Тот день трудно забыть! – со значением сказал Кирилл, а девушка понимающе засмеялась, потом достала из рюкзака небольшую банку с маринованными опятами и протянула ее Кириллу.

– Открывай. Мы с родителями неделю возились с этими грибами. Вроде бы – уф! – все переделали, а потом где-нибудь на печке обнаруживался еще один тазик с опятами. Прямо замучились. Зато – вот! Приз!

Они сгрызали с прутиков пряное мясо, заедали его опятами и с удовольствием потягивали горячий крепкий чай из термоса. Чай был с запахом летней мяты.

Вкусно!

Кирилл сказал:

– Я изучил вопрос о женщинах-астрономах. Среди них были ученые, которые совершали перевороты в астрономии. Генриетта Ливитт открыла зависимость периода пульсаций звезд-цефеид от их реальной светимости. Сейчас астрономы измеряют с помощью телескопических наблюдений период колебания светимости цефеиды в другой галактике, а потом, по найденному Ливитт закону, определяют реальную светимость звезды и ее расстояние до нас. А Сесилия Пейн первая доказала, что Солнце и другие звезды состоят из водорода с небольшой примесью других элементов. Раньше считалось, что звезды похожи по составу на Землю.

– То есть все мужчины-астрономы до Сесилии Пейн считали, что звезды – раскаленные камни? – фыркнула Юля.

– Верно. Джоселин Белл открыла пульсары – это такие активные нейтронные звезды, которые стали одним из самых популярных объектов для астрономии. С их помощью даже проверяют общую теорию относительности. А Вера Рубин доказала, что вращение галактик определяется не массой звезд, а притяжением какой-то еще неоткрытой темной материи.

Проблемам, которыми занимались эти женщины, в последующие десятилетия были посвящены многие тысячи научных статей. Несколько работ, связанных с цефеидами, пульсарами и химическим составом звезд, получили Нобелевские премии.

– А кто-нибудь из этих женщин-астрономов получил заслуженную Нобелевку?

– Нет. Но и Весто Слайфер, который открыл разбегание галактик, тоже ее не получил, хотя заслужил. Как и Фред Хойл, открывший механизм создания новых химических элементов.