Читать книгу "Война за корону - Ярослав Коваль"

Мирним покосилась на Илью и густо заалела.

— Много ты понимаешь…

На уроке энергоразвития заниматься пришлось с полной отдачей. Госпожу Оринет явно не волновали все те обстоятельства, в которых школьникам теперь приходилось учиться — она просто делала вид, будто их и вовсе нет. Её манера вести уроки ни на грамм не изменилась, требовательность осталась прежней, и кислые, а когда и откровенно оскорблённые взгляды она просто не замечала. И всем поневоле приходилось стараться, хоть ребята и предпочли бы поворчать.

Как бы там ни было, на этом уроке не нашлось времени заглянуть в учебник алгебры, на системной магии — тем более, их всех опять вывели во двор, и работы там каждому нашлось предостаточно. Причём такой работы, которую надо было сделать наилучшим образом, если есть желание выжить в этой войне. Желание было, почти такое же сильное, как чувство долга перед одноклассниками.

В учебник и тетрадь, подсунутые Мирним, удалось заглянуть только уже перед самой контрольной. В этот миг Илья был даже благодарен госпоже Оринет за её непреклонную въедливость — даже несмотря на три часа упорной работы над магической системой энергоснабжения, сейчас он чувствовал себя в великолепной форме, и формулы запоминались сами собой.

— Надеюсь, нам разрешат переписать, если вдруг что, — проворчал Санджиф, озабоченный тем же самым (правда, просматривал он не тетради, а только учебник).

— Может, и дадут, — с неподражаемым ехидством ответила Искра. — Но налёт может прийтись как раз на время пересдачи, имейте это в виду!

— И в кого ты такая язва… — вздохнул Фёдор, терзающий страницы затрёпанного сборника решений.

Злорадство в глазах уроженки Болгарии было неподдельным.

Однако учитель математики не смог справиться с сочувствием, которое он испытывал к ребятам, запертым в осаждённой школе, принуждённым отстаивать её наравне со взрослыми людьми. Он поневоле был лоялен и над каждым учеником, безнадёжно задумавшимся о решении сложной задачи, наклонялся и шепотом попытался помочь его найти. Илья, получив пару намёков от учителя и ещё пару прямых подсказок от Мирним, сидевшей сразу за его спиной, худо-бедно справился с контрольной и с облегчением сдал тетрадь. Будь что будет, он выжал из себя всё, что мог.

— Если в ближайшие дни нам подкинут ещё какую контрольную, боюсь, это скажется на качестве нашей работы с защитными системами, — с важным видом заявил Фёдор, как только они вышли из класса.

Санджиф посмотрел на него с откровенной жалостью.

— Если что-то там скажется на твоей работе над защитой школы, то это скажется и на твоей жизни. Об этом подумай прежде, чем захочешь проучить кого-нибудь из учителей.

Старшеклассник ответил хмурым взглядом, но спорить не стал.

Да и с чем тут спорить? Впервые им всем приходилось делать что-то с полной отдачей не потому, что нравится, и не потому, что требуют учителя или родители, а потому, что жить охота. Серьёзность ситуации все поняли даже не тогда, когда произошло первое нападение на школу, и на следующий день пришлось спешно исправлять его последствия, а тогда, когда пища стала более однообразной. Теперь, когда снабжение школы прекратилось, было не до разносолов, приходилось довольствоваться тем, что есть.

Правда, по мнению Ильи, ситуация с едой обстояла лучше некуда, особенно если принимать во внимание осаду. Кухонные работники, продумывающие меню, располагали, похоже, неограниченными запасами муки, круп, замороженных овощей, мясных консервов, не говоря уж о таких мелочах, как соль, сахар, чай, кофе и бог знает что ещё — и из этого умудрялись готовить приличную еду. Но многие из избалованных жизнью местных уроженцев воротили носы.

— Ёлки, надоело уже вишнёвое варенье… — недовольно заявила как-то Вджера. Санджиф и Беджар были слишком хорошо воспитаны, чтоб произнести что-либо подобное, но мысли их — судя по лицам — были созвучны тому, что старшеклассница произнесла вслух. Большинство школьников, воспитанные чуть похуже, чем представители благородных семейств, ответили согласным гулом и выкриками.

Маша с недоумением оглянулась на них, потом заглянула в мисочку с вареньем.

— Знаете, ребята, вы б это… Осаждающим, что ли, претензию предъявили. А то действительно, сдохнем тут с голоду на вишнёвом варенье. Ужас какой…

На архангелогородку сперва воззрились недовольно. Но потом Санджиф, не выдержав, прыснул в ладонь, следом за ним расхохотался Илья, в прежней своей жизни не слишком-то избалованный изысканной кухней, а потом и остальные. Конечно, не все.

— То есть, по-твоему, мы должны быть в восторге, что нам не выдают по сто пятьдесят граммов хлеба на сутки, да? А в Африке вообще дети голодают — прикажешь ещё и с ними себя сравнивать?

— Я полагаю, об этом надо хотя бы помнить. И радоваться тому, что у тебя есть, а не превращать жизнь в нытьё по поводу того, чего у тебя нет. Я вот шесть лет своей жизни прожила на картошке и иногда — квашеной капусте. Особо несчастной себя не ощущала ни тогда, ни сейчас.

— Слишком умная, да?

— Вам виднее, — Маша держалась с преувеличенной серьёзностью, и именно поэтому получилось особенно потешно.

Общий хохот разрядил напряжённость — да, собственно, только он один и мог помочь. В их возрасте любая проблема пасовала перед порцией смеха. К тому же к смеху тянуло именно сейчас, когда жизнь без подготовки взвалила на их плечи много такого, чего ребята никак не ожидали. И даже на злое, разъярённое лицо Сергея, который с ходу не мог придумать, что тут ответить, никто не обращал внимания. Обмениваясь анекдотами, школьники бросились по комнатам — надо было собирать сумки и спешить на занятия.

Теперь, когда урок в любой момент мог быть прерван налётом, учителя были особенно нетерпимы к опозданиям.

— С ума сойти… История-то нам сейчас зачем? — проворчал Илья. — Вот понимаю алгебра, геометрия, физика… Химия… Всё для магических расчётов. А история? Зачем на неё наше время тратить?

Мирним вспыхнула, готовая отстаивать важность предмета, преподаваемого её матерью, но Маша и здесь успела раньше:

— Для диплома. А ты как думал?

— Да какие тут дипломы теперь… Лучше бы на демонографию сделали упор. Видишь, как всё оборачивается!..

— Вот мы и возвращаемся к вопросу «А есть ли жизнь после войны?».

Несколько мгновений юноша молча смотрел на соотечественницу — та улыбалась одним только взглядом.

— Я не понимаю — у тебя сегодня настроение такое игривое, что тебе всё время острить хочется?

— Так это и к лучшему Поднимает настроение, успокаивает нервы. Между прочим, если хорошо знаешь военную историю, можешь пользоваться опытом предшествующих поколений…

— Какая-то очень абстрактная польза. От демонографии она в нашей ситуации вполне конкретная.

— Да такая же абстрактная! Чем тебе поможет знание всех этих типов демонов, если ты завтра столкнёшься с одним из них? Даже если нам успеют рассказать про их уязвимые места, ты просто не успеешь их поразить — выучка не та. Видел же сам, Саф с Беджаром чуть не легли, а ведь их натаскивали…