Читать книгу "Олений заповедник - Норман Мейлер"

— Я за то, чтобы Лулу вышла за Тедди, — протянул Айтел.

— Чарли, ты склочник, — поспешил сказать Муншин.

Мы с Иленой переглянулись. Она очень старалась включиться в разговор, переводя взгляд с одного говорившего на другого, и заставляла себя улыбаться, чтобы не выглядеть ничего не понимающей. Я, наверное, выглядел так же. Мы сидели на противоположных флангах, как бы обрамляя разговор точно подставки для книг.

— Я вполне серьезно, — сказала Лулу. — Можешь передать это мистеру Т. Я лучше выйду замуж за этого красивого мальчика. — И она пальчиком указала на меня.

— Вы еще не сделали мне предложения, — сказал я.

Илена рассмеялась с таким удовольствием, будто сама это сказала. Рассмеялась опять слишком громко, и все посмотрели на нее.

— Не паникуй, красавчик, — весомо произнесла Лулу, на что не способна была рыжеволосая Кэнди Бэллу. Она показала всем нам пустой стакан и, опрокинув его, вылила последнюю каплю на пол. — Мне грустно, Колли, — объявила она и положила голову Муншину на плечо.

— Я видел твою последнюю картину, — сказал ей Айтел.

— Правда, я в ней ужасна? — Лулу состроила гримасу. — Они меня просто губят. А ты как считаешь, Айтел?

Он неопределенно улыбнулся.

— Мы с тобой потом об этом поговорим.

— Я знаю, что ты скажешь. Я переигрываю, да? — Она подняла голову с плеча Колли и ущипнула его за щеку. — Ненавижу быть актеркой. — И почти без передышки спросила: — А вы что делаете, мисс Эспосо?

— Эспосито, — поправил ее Айтел.

— Я… — неуверенно произнесла Илена, — я была чем-то вроде танцовщицы, пожалуй, можно так сказать.

— А теперь работаете моделью? — спросила Лулу.

— Нет… я хочу сказать, никоим образом… — Илена не была совсем уж беспомощна. — Занимаюсь то одним, то другим, — наконец выжала она из себя. — Кому охота быть тощей моделью?

— Конечно, — произнесла Лулу и снова обратилась ко мне: — А вы — новая веревочка на потрепанном воздушном змее Айтела?

Я почувствовал, что краснею. Она атаковала так стремительно, что нечего было и ждать паузы, все равно как посреди исполнения музыкального произведения.

— Говорят, Чарли, тебе конец, — перескочила на него Лулу.

— Обо мне, безусловно, говорят всякое, — сказал Айтел.

— Не так много, как ты думаешь. Время бежит.

— Обо мне всегда будут вспоминать как о твоем бывшем втором муже, — растягивая слова, произнес Айтел.

— Правильно, — сказала она. — Когда я думаю о Чарли Айтеле, я всегда после фамилии ставлю двойку.

Айтел весело улыбнулся.

— Когда вздумаешь надеть медный кастет, Лулу, дай знать. На секунду все застыли, затем Лулу улыбнулась.

— Прости, Чарли, прости меня. — И, повернувшись к нам, своим хрипловатым голосом, который так мило сочетался со светлыми волосами и голубыми глазками, объявила: — Я видела сегодня в газетах жуткую свою фотографию.

— Лулу, — поспешил вставить Муншин, — мы можем это исправить. Фотографы скоро начнут работать.

— Я не желаю, чтоб меня снимали с Тедди Поупом, — заявила Лулу.

— А кто тебя заставляет? — спросил Муншин.

— Никаких трюков, Колли.

— Трюков и не будет, — пообещал Муншин, вытирая лицо.

— Почему ты так потеешь? — спросила Лулу и вдруг вскочила. — Джей-Джей! — воскликнула она и распахнула объятия.

Подошедший к нам Дженнингс Джеймс, обхватив ее, прижал к своему тощему телу, подражая медвежьему объятию Муншина.

— Моя любимая девочка! — произнес он звонким голосом южанина.

— Ну и сволочную же штуку опубликовал ты про меня позавчера, — сказала Лулу.

— Милочка, ты стала параноиком, — сказал ей Дженнингс Джеймс. — Я написал это как объяснение в любви. — И он кивком поздоровался с нами. — Как поживаете, мистер Муншин? — сказал он. После путешествия в уборную он, казалось, ожил.

— Присаживайтесь, Джей-Джей, — предложил Муншин. — Это мисс Эспосито.

Дженнингс Джеймс церемонно поклонился ей.

— Люблю итальянок, мисс Эспосито, они держатся с таким достоинством. — И веснушчатой рукой пригладил свои рыжие волосы. — Долго вы с нами пробудете в Дезер-д'Ор?

— Я уезжаю завтра.

— Ну нет, — вырвалось у Айтела.

— Впрочем, возможно, и нет, — поправилась Илена.

Официант принес мороженое. Оно уже таяло на блюдах, и только Илена взяла себе порцию.

— Это так называемое мягкое мороженое, верно? — заметила она. — Я слышала, оно самое дорогое. — Все недоуменно переглянулись, и Илене явно захотелось что-то еще добавить в подтверждение своих слов: — Не помню, где я это слышала, но я, безусловно, видела рекламу мягкого мороженого, а может, я его ела, не помню.

Айтел пришел ей на выручку.

— Правильно. «Дювонс» рекламируют как талое мороженое. Я сам его ел. Но по-моему, это не «Дювонс», Илена.

— Да, конечно, я знаю, что это не то, — поспешила она сказать.

Джей-Джей снова повернулся к Лулу.

— Милочка, мы готовы сниматься. Фотографы наконец набили себе животы, и все ждут тебя.

— Что ж, пусть подождут, — сказала Лулу. — Я хочу еще выпить.

— Мистер Т. специально просил меня найти тебя.

— Пошли же, — сказал Муншин, — все.

По-моему, он включил в приглашение Илену, Айтела и меня, чтобы не дать возможности Лулу заявить, что она хочет остаться с нами. Поднявшись с кресла, Муншин взял ее под руку и, обходя площадку для танцев, повел вдоль бассейна к фотографам, сгруппировавшимся у камеры из папье-маше. Мы с Джей-Джеем завершали колонну.

— Эта дамочка Эспосито, она, я слышал, девчонка Муншина, — заметил он.

— Не знаю, — сказал я.

— О-о, эта девочка — пальчики оближешь. Я в нее крючок не забрасывал, но знаю некоторых, кто цеплял ее. Когда старина Чарли Айтел покончит с Эспосито, советую провести с ней парочку часиков. — И он начал подробно перечислять, чем она хороша. — Да и выглядит премило, — любезно добавил он. — Девчонке нелегко ведь жить в нашей столице. Так что я ни одну из них не виню. Да сам Теппис, эта сука… — Но Джей-Джею не удалось закончить фразу, так как мы подошли к фотографам.

Я увидел Тедди Поупа, направлявшегося к нам с другого конца зала. С ним по-прежнему был теннисист, и они над чем-то смеялись.

— Лулу, милочка, здравствуй, — сказал Поуп и протянул ей руку.

Они коснулись друг друга кончиками пальцев и встали рядом.

— А теперь, ребята, — сказал Джей-Джей, выступая вперед и обращаясь к трем фотографам, флегматично стоявшим перед камерой из папье-маше, — мы хотим сняться как обычные люди. Ничего не изобретайте. Просто снимите, как киношники живут и развлекаются друг с другом. В общем, вам ясно.