Читать книгу "Всегда буду рядом - Миранда Ли"

К сожалению, в лифте они оказались не одни, поэтому Брук не смогла уточнить, что конкретно сказала ее мать. Впрочем, догадаться было не сложно. Наверное, Филлис предупредила зятя о том, что грядут большие перемены и ему лучше подготовиться к ним, иначе может случиться непоправимое.

И она чертовски права!

Брук улыбнулась, вспомнив трепет, который охватил ее совсем недавно. Боже, какое же это приятное чувство!

– Чему ты улыбаешься? – удивился Лео, пропуская жену в номер люкс.

Она хитро взглянула на своего обеспокоенного мужа.

– А… теперь твоя очередь угадывать. Помучайся, – озорно добавила она, наклонилась и скользнула поцелуем по его губам.

Глаза Лео вспыхнули, он уже вытянул руки, чтобы схватить ее, но тут в конце коридора появился официант в белоснежной униформе – перед собой он толкал сервированный к ужину столик на колесиках. Парнишка остановился рядом с ними и отчеканил:

– Обслуживание в номер для мистера Парини. Брук от удивления даже моргнула.

– Ух ты! – пробормотала она себе под нос. – Вот это скорость!

– Как договорились, – кивнул Лео официанту и протянул стодолларовую банкноту. – Можете быть свободны. Остальное мы сделаем сами.

Парнишка просиял.

– Благодарю вас, сэр. Если вам еще что-нибудь понадобится в течение вечера, вызывайте меня без колебаний. – Он лучезарно улыбнулся и удалился, насвистывая.

– Ты дал ему чаевые размером в сто долларов! – воскликнула Брук изумленно. По меркам Сиднея, как и любого другого города, это слишком много и абсолютно неразумно.

– Просто удивительно, какой силой обладает финансовый стимул! Администратор сказала мне, что ужин принесут только через полчаса, и тогда я лично поговорил с работниками кухни и пообещал дать сотню долларов тому, кто доставит еду мне в номер в течение пяти минут. Им не пришлось ничего готовить. Я заказал морепродукты и салат, а на десерт – шампанское с клубникой.

Распахнув дверь, Лео жестом пригласил Брук войти, подтянув рукой тележку.

– Значит, ты придерживаешься политики своего отца, – заключила она, входя внутрь и осматривая изменившийся интерьер придирчивым глазом.

Да, дизайнер постарался на славу, подумала она. Трудно было узнать в роскошной комнате, отделанной по последнему слову моды, уютное гнездышко в стиле кантри, в котором Лео и Брук некогда были счастливы. Место зелено-голубой палитры заняли четкие черный, белый и серый цвета: на полу лежал пушистый серый ковер, стены были выкрашены белым, а кожаная мягкая мебель отливала ночной чернотой. От нарисованных на потолке пышных букетов и бордюров не осталось и следа.

– Какой еще политики? – удивился Лео, вкатив столик на кухню, где царствовали темный мрамор и блестящая сталь. Он остановился у огромного черного дивана, занимавшего целую стену в гостиной. Впереди к нему примыкал длинный низкий столик с прозрачной крышкой и коваными черными ножками, которые опирались на черно-белый коврик. Напротив дивана стоял серый шкаф со всевозможной техникой. Там были и телевизор, и видеомагнитофон, и проигрыватель лазерных дисков, и большие колонки.

– В наше время все можно купить за деньги, – ответила ему жена и подошла к окну, которое высилось от пола до потолка. Брук вспомнила, как когда-то ей довелось испытать здесь самые незабываемые эротические ощущения. Вид остался прежним: гавань, Оперный театр, – но стекло тонировали. Однако, несмотря на это и на то, что прохожие вряд ли могли разглядеть что-либо на такой высоте, у окна Брук чувствовала себя неуютно.

– За деньги можно купить только вещи, дорогая. А вот любовь, талант или счастье – нет. Тем не менее эти бумажки помогают нам приобрести чертовски вкусную еду и лучшее французское шампанское.

Брук оглянулась на мужа, когда тот откинул салфетку, накрывавшую сервировочный столик. Там обнаружились блюда с аппетитными лакомствами и два серебряных ведерка со льдом, приютивших по бутылке шампанского.

И тут ее осенило: значит, вот о чем Лео говорил с тещей – Филлис посоветовала ему купить не вино, а этот чудесный игристый напиток.

– Ты не думаешь, что шампанского слишком много? – игриво улыбнулась она, направляясь к мужу. – Ты же знаешь, мне и двух бокалов хватит.

– Да, кстати… – выдохнул Лео.

– Что?

– Я всегда пытался указывать тебе, что пить и в каких количествах. Я был не прав. Единственным оправданием мне может служить забота о тебе. Я заметил, что ты становишься… ммм… несколько кокетливой, когда выпьешь. Должен признаться, я ужасно ревную тебя в такие моменты. Но впредь обещаю не вести себя по-дурацки. И за руль можешь садиться, когда захочешь.

Услышав столь неожиданные и удивившие ее слова, Брук открыла рот, но не сразу нашла, что ответить.

– Боже правый, что же такого сказала тебе мама?

– То, что я давно должен был услышать. Теперь, я понимаю, что унаследовал от отца некоторые дурные привычки. Он несколько старомоден в вопросах семьи и брака. Но честное слово, до прошлой недели я и не догадывался, что ты недовольна нашей жизнью.

Брук вздохнула.

– Но в этом есть и моя вина, Лео. Мне уже давно следовало научиться отстаивать свои права. Но я притворялась, что абсолютно счастлива.

– Твое притворство в постели я заметил, уж поверь. Это было так неприятно. На будущее – прошу тебя, если чего-то не хочешь, смело отказывайся. И пожалуйста… никогда не притворяйся. Никогда.

Брук почувствовала, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы, и часто заморгала, чтобы они не полились по щекам. Не хватало только заплакать в такой вечер!

– Я… хорошо. Наверное, я боялась, что если позволю себе быть собой, то превращусь в… в…

– В женщину, похожую на твою мать? Да, понимаю. Она рассказала мне обо всем сегодня. У нас с Филлис была долгая, содержательная беседа. Она мне кое-что объяснила.

На мгновение Брук забеспокоилась, что мать выложила Лео все ее страхи, связанные с Франческой: поведала ему о ее поездке в Милан к дому этой женщины и о том, что, заметив там машину мужа, она заподозрила его в неверности.

– Обо всем – это о чем?

– Например, о том, как я обидел тебя, выбирая имена для наших детей. Я так сурово обошелся с тобой тогда. Я ужасно раскаиваюсь. Не представляю, откуда во мне столько самоуверенности и эгоизма. Но теперь ведь уже слишком поздно менять им имена, правда?

– Да уж конечно, – согласилась она, тронутая его признанием и несколько взволнованная тем, в какую сторону уходит диалог. Теперь она сожалела о том, что думала о Франческе. – Но тем не менее твои слова очень много для меня значат. Ты даже не представляешь, как много. Но хватит серьезных извинений и разговоров для одного вечера. Сегодня у нас праздник! Почему бы тебе не открыть одну из этих чудесных бутылочек? Давай поднимем бокалы за наше грядущее счастье!